«Бизнес-курс» на протяжении нескольких номеров рассказывал читателям о войне муромцевского предпринимателя Романа Калашникова и местного главы района Вячеслава Девятерикова. Публикации журнала на эту тему спровоцировали круглый стол: в ситуации пытались разобраться специально для этого собравшиеся общественники, представители администрации Муромцевского района, Главного управления лесного хозяйства, МКУ «Пять озер – Муромцево» и различных юридических структур.

«Бизнес-курс» пообщался с Ольгой Шараповой, замначальника Главного управления лесного хозяйства Омской области, которая во многом не согласна с журналистами.


– Ольга Николаевна, одна из граней конфликта бизнесмена Калашникова и администрации района – апрельский аукцион на аренду участка под заготовку древесины. Предприниматель рассказал, что глава района Девятериков всеми ­способами ­старался удержать его от участия в аукционе, победителем в котором должен был стать «Муромцевский лесхоз». Так и произошло: лесхоз «перебил» цену других участников, частный бизнес вроде побоку, Калашников обвиняет Девятерикова в превышении полномочий, война продолжается.
– Участвовать в разговоре я решила, прочитав фразу: «Что это за «Муромцевский лесхоз», который легко переигрывает на торгах частные деревообрабатывающие предприятия, собственники которых ­наверняка умеют считать свои деньги?» Хочу расставить точки над «i» в том, что касается ответа на этот вопрос.
Итак, что это за Муромцевский лесхоз? Начнем с того, что он не единственный: на территории Омской области 23 лесхоза. Лесхозы организованы еще в 1947 году. Вот и Муромцевский взялся не с потолка, это предприятие с почти 70-летней историей. Сейчас лесхозы имеют статус специализированных автономных учреждений и подведомственны Главному управлению лесного хозяйства. Сначала их полномочия касались тушения лесных пожаров и мониторинга пожарной опасности, после того как в закон внесли изменения, они также выполняют комплекс мероприятий по охране, защите и воспроизводству лесов.

– В аукционах могут участвовать и лесхозы, и частный бизнес. Для управления есть разница, кто победит?
– Скажу вам откровенно: пользы от участия в аукционах коммерческих предприятий мы никогда не видели. Раньше в соответствии с законодательством комплекс мероприятий по охране, защите и воспроизводству лесов также выполняли те, кто получил это право через аукцион. Зачастую частник просто сбавлял цену, выходил победителем, а в итоге нанимал лесхозы выполнять работы, потому что у самого возможности нет. Порой лесхозы вынуждены были идти работать на подряд к нашим предпринимателям, иногда даже в убыток, потому что за спиной директора – целый коллектив и лишить его занятости и денег было бы кощунством.
Один из примеров – предприниматель из Муромцево, не буду называть его фамилию. Он выиграл аукцион на выполнение работ на территории лесничества, а в итоге специалисты лесничества дневали и ночевали в лесу. Этому человеку задание дают, а он ни местности не знает, ни технологий – как правильно посадить сосну, как проложить заградительные полосы вокруг леса. Специалисты наши в палатках жили, чтобы он выполнил работы... А случись пожар? Чем частник будет его гасить? Ничем.
И такая ситуация сложилась по всей стране. В итоге были внесены изменения в закон: именно специализированные учреждения теперь выполняют комплекс работ по охране, защите и воспроизводству лесов. Аукцион проводится только в случае, если в регионе нет таких учреждений.

– А когда речь идет об аренде леса, на аукционах не возникает проблем?
– Арендатор зачастую не оценивает свои силы и возможности. Для него в первую очередь лес – это золото. ­Чистая ­прибыль от заготовки и переработки древесины. Но на него вместе с тем возлагаются большие обязательства: по охране, защите и воспроизводству леса. И опять же он сталкивается с тем, что необходимо иметь специализированную технику и целый штат профессионалов – мастеров, технологов, инженеров по лесовосстановлению и т.д. Изначально видят только прибыль. Проблемы их не касаются.

– Сколько лесов сегодня в аренде в Омской области?
– 298,6 тысячи гектаров, в том числе для заготовки древесины – 290 тысяч га, остальное – рекреация, геология и прочее. Это 6,5 процента от общей покрытой лесом площади. У нас 56 договоров с арендаторами, в основном у нас они мелкие, из крупных только «АВА-компани».

– Бывает, что договоры расторгаются после того, как участок передан в аренду?
– Нечасто, но бывает: если арендатор не выполняет все требования и объем необходимых работ. Ведь, как я уже говорила, у него порой и возможности такой нет. Раньше были конкурсы, где можно было предъявлять подобные требования, а потом, видимо, посчитав, что это почва для коррупции, сделали открытые аукционы. Теперь выигрывают и радуются, а за спиной два трактора, один тракторист плюс сумасшедший объем работы.

– Почему бы заранее «соломки не подстелить»?
– Мы не можем предъявлять требования к участнику открытого аукциона, чтобы была техника или специалисты. Все делаем в рамках закона. Участники не банкроты, нет задолженностей, задаток внесен, заявка оформлена по всем правилам? Тогда добро пожаловать, участвуйте. Таковы законы.

– Что представляет собой Муромцевский лесхоз?
– Это один из основных крупных налогоплательщиков Муромцевского района. Коллектив из 93 человек. К тому же все люди в лесхозе официально устроены. Главы районов нам часто жалуются: вот вы, мол, передаете участки в аренду, а рабочие там не оформлены, кто работать будет, не знаем. Потом разные проблемы... Давно работаю в области лесного хозяйства и знаю всё это не понаслышке. Лес, питомники – для меня это не просто слова... И сейчас езжу, разговариваю с людьми, которые устроились к частникам – они не для протокола сетуют: «Работы много, а сколько получим в итоге – да кто его знает». А в лесхозе с этим все очень строго. Пусть небольшая, но стабильная зарплата. В Муромцевском, например, средняя зарплата – 18 590 рублей. Это неплохо для села.

– На что живет лесхоз?
– Федеральные деньги выделяются лишь на выполнение комплекса основных работ. А на остальное – покупку техники, содержание пожарно-химической станции и так далее – нет. Например, лесхозу на то, чтобы в пожароопасный сезон посадить людей дежурить, денег не выделяется, только на тушение пожаров и патрулирование. И он не имеет права тратить бюджетные деньги на дополнительные нужды. Их надо где-то зарабатывать. По сути, лесхоз живет за счет своей предпринимательской деятельности, переработки древесины. Он эту древесину на корню купил и вправе распоряжаться ею на своё усмотрение. Ищет своего потребителя на рынке точно так же, как и любой частник, вынужден заниматься предпринимательством. Почему лесхоз участвовал в аукционе? Чтобы развиваться, перерабатывать дополнительную древесину.

– Что касается того аукциона, про который рассказывал Роман Калашников...
– Вся информация о нём доступна. Кстати, отклоненных заявок мы не видели. Как и самого Романа Калашникова: не знакома с ним, как с предпринимателем не сталкивалась. Заявку в Главное управление лично он не подавал. Торги шли открыто, никаких нарушений при проведении аукциона не было, их ФАС не ­установила. Все было открыто, прозрачно, никто никому ничего не запрещал. Ограничений в повышении цены не было. К слову, Калашников в прессе говорит, что владеет деревообрабатывающим предприятием в Таре. Мы о нем тоже ничего не знаем. Других – да, а об этом никогда не слышали, хотя не первый день работаем.

– С главой Муромцевского района вы наверняка знакомы.
– Знакома, но про разговоры в его кабинете перед аукционом услышала только сейчас на круглом столе. Не могу комментарий давать. Если подводить итог, то могу сказать: пусть предприниматель работает, но пусть работает в рамках ­закона. Все сегодня ­говорят, что ­бизнес ­зажимают... Но и лесхозы не барствуют. Они ­вынуждены точно так же ­думать о ­выживании, вести такую же предпринимательскую деятельность. Ничем они, по сути, от того же частного бизнеса не отличаются.

Текст: Елена Ярмизина

«Бизнес-курс» будет следить за ситуацией в Муромцевском районе и информировать своих читателей. Мнение других участников круглого стола – в следу­ющих номерах журнала.