Интернационализм и космополитизм, пошлость и бездуховность, симпатии к ЛГБТ* и революционному экстремизму, отрицание Христа и его ангелов, предпочтение «сукиных детей», очернение русской истории и ни одного светлого явления. Нет в его спектаклях полноты жизни, радости подлинной любви, гордости за свое Отечество, которое у него неизвестно где.

Творческий портрет главного режиссера Омского театра драмы Георгия Цхвиравы.

В двух частях. Часть 1.

Давно известно, художник выражается в своих творениях. Сознает он это или не сознает, хочет того или не хочет, он выражает в своих произведениях личную духовную жизнь.

У живописцев это порой выражается визуально. К примеру, на картине «Последний день Помпеи» среди прочих фигур Карл Брюллов изобразил и себя, причем, именно в виде художника, спасающего свой ящик с красками и кистями от огненной лавы. Вписался он в многосложную историческую композицию, заметим, великолепно.

У каждого художника в ходе его жизни формируется определенное мировоззрение.

Оно может быть более или менее продуманным, более или менее стройным, более или менее разносторонним, но не иметь вообще никакого определенного мировоззрения художник не может.

По приведенной здесь фотографии Георгия Цхвиравы на фоне веселенького пейзажа можно получить представления о физическом облике этого очаровательного человека, но каково содержание его духовного мира?

Задача непростая, т. к. он нигде не высказывал свои мировоззренческие взгляды, как, скажем, Константин Станиславский, который не только подробно описал каждый свой спектакль в книге «Моя жизнь в искусстве», но и, уча других, создал целую знаменитую Систему. Задача нам предстоит сложная, но тем она интересная. Духовную жизнь Цхвиравы как человека публичного мы будем изучать по его спектаклям.

В качестве вступления сделаем две оговорки, во-первых, имея возможность влиять на общественный климат в Омске, главный режиссер должен принять на себя серьезнейшую ответственность.

Во-вторых, все спектакли поставлены Георгием Цхвиравой, надо полагать, совершенно свободно, без всякого давления извне, т. к. цензура в РФ отменена. Хозяин — барин, режиссер сам устанавливает нравственные нормы и правила поведения своих героев, репертуар, виды и жанры спектаклей.

Выберем для объективности оптимальное количество его спектаклей — десять, разделив их на две части для удобства публикации. В нумерологии принято считать, что десять — венец творения, символ полноты и красоты. Господь дал человечеству 10 заповедей для возможности его существования на Земле, верующие посвящают Богу десятину.

Какова десятина Георгия Цхвиравы Богу и людям?

Начнем со спектакля десятилетней давности — 2014 года.

1. Спектакль «Метод Грёнхольма» автора Жорди Гальсерана.

Четыре претендента на высокооплачиваемую должность в крупную фирму собраны за одним столом и подвергаются испытанию. Вакансия только одна. Между соперниками разгораются нешуточные страсти, они подозревают и провоцируют друг друга.

Разыгрывается целый спектакль ради приема на работу одного человека. Называют это шведским методом, но мы признаем лишь шведский стол. У нас свои методы отбора на хорошую работу — кумовство, родство, взятки, телефонное право, общие увлечения. У нас всё лучше, надежней и проще.

Соискателям задают хитрые вопросы. Один из них — Карлос (Давид Бродский), заявляет, что он проходит гормональное лечение перед операцией по смене пола. Все остальные должны высказать свое мнение о том, можно ли ставить такого трансвестита начальником отдела? Фернандо (Владислав Пузырников) высказывается «за», но оговаривает:

«Тебя сразу попрут — не успеешь прикупить первые кружевные трусики, они там сплошные мракобесы».

Яснее ясного: мракобес — тот, кто не признает транссексуала своим равноправным партнером, не желает общаться с ним. Карлос страстно и с надрывом отстаивает право сменить пол.

Не менее важным, по мнению режиссера, является гомосексуализм. Едва только к Фернандо предъявляется претензия, что он не общается со своим «голубым» братом, как тот моментально начинает оправдываться, но остальные не желают его и слушать. Несчастный явно сам обличен в мракобесии.

Цхвирава первопроходец. Он решил удивить и порадовать сибирского зрителя, на его взгляд, важнейшей темой ЛГБТ* — аббревиатура для обозначения лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгердеров. Она появилась-то в английском языке в 1990-х годах, а наш режиссер уже тут как тут.

Спектакль «Метод Грёнхольма» идет до сих пор. Дело, однако, в том, что в январе 2023 г. в РФ принят закон о полном запрете ЛГБТ*-пропаганды, педофилии и смены пола. Конечно, только суд может признать факт нарушения закона, но подозрительна сама тяга режиссера к запретному.

Если суд и не найдет в спектакле пропаганду ЛГБТ*, то слово «пропагандировать» имеет множество синонимов, которые могут вполне заменить его: популяризировать, агитировать, рекламировать, распространять, пиарить — выбирай любой. Поскольку театр, например, рекламирует свой спектакль, а дело обстоит именно так, то он и занимается пропагандой его содержания — ЛГБТ*.

Режиссер через своих героев предлагает: если коллектив не прочь иметь в своей среде переделанных и цветных, то и ладно, хорошо, нужно только убедить всех не быть мракобесами. Но Бог, вот ведь незадача, совершенно категоричен в обратном:

«Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиной, то оба они сделали мерзость, да будут преданы смерти» (Левит, 20:13).

Что-то надо решать с Библией — самой распространенной книгой на земле или — с театром.

Режиссер, таким образом, восстает против Бога и впервые на омской сцене, как бы, между прочим, играючи, навязывает зрителям мотивы ЛГБТ*, развлекая зрителей анекдотом о подборе кадров, не имеющим к нашей действительности ни малейшего отношения.Ничтожному содержанию спектакля вполне соответствует жалкий и гадкий язык пьесы. Речь ее персонажей пестрит грубостями и эвфемизмами, заменяющими нецензурную брань: «охренеть», «не хрена себе», «говно», «дерьмо», «гребаный отбор», «обделаться», «он надул нас, блин», «облажался», «впарить товар», а то и прямыми изощренными непристойностями: «сраные бобы», «у меня задница полысела от того, скольких я обманул», «я твои яйца обмотаю вокруг галстука», «видали козла!», «мало того, что козел, еще и прохиндей».

Подобный язык свидетельствует о том, что режиссер, а с ним и театр ведут атаку на русский язык, разделяя позицию той неведомой силы, которая предлагает русскому народу отказаться от своего великого языка и перейти на жалкий язык уголовников, маргиналов, бомжей.

Идеология этого, с позволения сказать, художественного произведения выражена в итоговых словах единственной женщины — Мерседес (Екатерина Потапова):

«Мы не нуждаемся в хорошем человеке, который выдает себя за сукиного сына; нам нужен сукин сын, похожий на хорошего человека».

Кто эти «мы», которые не нуждаются в хорошем человеке, и провозглашают идеалом террориста?

От какого лица вещает нам этот слоган Гергий Цхвирава, от какой силы? От собственного лица, от лица театра или от какой-то таинственной организации? Нужен нам сукин сын или не нужен — какая-то дикая постановка вопроса, какая-то сатанинская ухмылка!

Казалось бы, очевидным, мы нуждаемся в хорошем человеке на сцене и в жизни, в хорошем режиссере, который выберет полезного для нас драматурга, и не будет навязывать нам гнилой товара запада.

Спектакль же, как минимум, популяризует ЛГБТ*, калечит русский язык, призывает в сообщество людей сукиных, т. е. нечеловеческих детей. Возникает вопрос, а чьи дети сами постановщики во главе с Георгием Цхвиравой, откуда взялись? — Явно не из капусты, а из ядовитого чертополоха, белены и волчеягодника.

Ищем дальше гносеологические корни Георгия Цхвиравы.

2. Спектакль «Враги» по пьесе Максима Горького (2014 г.).

О серьезных проблемах начала 20-го века повествует пьеса Горького. Спектакль явился типичным произведением социалистического реализма, каким он задуман Горьким и каким ставился на советских сценах.

Однако прошло более ста лет со дня написания пьесы (1906), сменилось два общественных устройства, изменились взгляды людей на ход исторических событий, а взгляды буревестника Горького доведены режиссером до зрителя неизменными. Более того, роль революционных рабочих в спектакле еще более преувеличена. Они ведут себя вызывающе, угрожают самой власти, но поданы с сочувствием, если не сказать, с любовью.

В финале приведенные на допрос рабочие набрасываются на своих судей и господ, громят всё вокруг и оказываются победителями — здорово, но для 1906 г. это противоречит исторической истине. В 1905–1906 годах революция была разгромлена.

Режиссер, вероятно, не желает знать и того, что никакой «диктатуры пролетариата» не появилось и после 1917 г., под этим слоганом оказалась совсем другая диктатура, враждебная и рабочим, и крестьянам и всем другим слоям русского населения. Нас обыграли шулера.

Зачем ставится этот спектакль?

Ни с того ни с сего режиссер вдруг снова, как в былые советские времена преподносит нам тип фанатичной революционерки в лице некоей юной Нади (Александра Можаева). Она закатывает истерики на сцене, мечется по зрительному залу, кричит слова революционной песни: «Позор, позор и смерть вам, тираны», будучи сама племянницей хозяина фабрики, т. е. плотью от плоти «тиранов».

Был бы смысл ставить пьесу «Враги» в двух случаях: либо у режиссера Цхвиравы были какие-то иные соображения на ход исторических событий, на борьбу белых и красных и он торопился бы поделиться ими со зрителями, либо он нашел веские аргументы в пользу уже известных взглядов. Не оказалось ни того ни другого.

Горький назвал пьесу «Враги», давая понять, что русское общество ущербно, пронизано враждой, в этом его суть, и режиссер принимает его сторону. Между тем, вражда привнесена в Россию извне, из других стран, которые засыпали Россию прокламациями, завезли оружие и умело пробудили злобные инстинкты уголовников, собрав им для подкрепления головорезов и подонков из Китая, Латвии, Венгрии и других стран.

Режиссер не вышел за пределы мировосприятия босяка (бомжа) Алексея Пешкова, который патологически ненавидел русское крестьянство, с юношеских лет привык к бродяжничеству и общению с маргинальными слоями русского общества. Максим Горький, например, приветствовал концлагерь в Соловках, а в 1922 г. он писал:

«Я полагаю, что из 35 миллионов голодных большинство умрет… Вымрут полудикие, глупые тяжелые люди русских сел и деревень, их место займет новое племя — грамотных, разумных, бодрых людей».

Вероятно, Георгий Цхвирава явился как раз из тех «бодрых» людей, о которых мечтал Горький.

Вкус настолько изменяет режиссеру, что зрителю он демонстрируют местами натуральную пошлость.

Так, по тексту пьесы, брат фабриканта Яков Бардин (Владислав Пузырников) любит выпить, в спектакле же он напивается в стельку настолько, что спит в саду под ворохом листьев. Подходит отставной генерал (Моисей Василиади), дурашливо поливает из чайника ему на ширинку и скрывается. Яков просыпается, обнаруживает непорядок и с конфузом удаляется — смешно до коликов.

Подобные приколы с интересом к гениталиям есть след чуждой для русских системы мировосприятия, безнадежно загрязнившей телевидение, радио, прессу и интернет.

Русскому генералу особенно не повезло. Горький дал ему глумливую фамилию Печенегов, а режиссер крупно добавил. В семейных трусах и сапогах он идет к купающимся женщинам, маразматически почесывая себя там, куда достает его опущенная рука. Так, походя, одним жестом режиссер оскорбляет память русских генералов — защитников Отечества.

Такова «эстетика» и «этика» спектакля, сведенная к невероятной пошлости.

Спектакль убеждает в приверженности Георгия Цхвиравы к большевикам-интернационалистам, к худшей его части — босякам. Он выставляет маразматиком генерала и пьянствующую безродную буржуазию. Так вырисовывается политическая сторона взглядов Цхвиравы.

3. Спектакль «Без ангела» по произведениям Михаила Зощенко и Александра Вампилова (2015 г.).

В основу спектакля положены три пьесы Зощенко — «Неудачный день», «Свадьба», «Преступление и наказание» и одна пьеса Вампилова — «Двадцать минут с ангелом».

Сама эта задумка соединить пошляка Зощенко и утонченного Вампилова провокационна. Сразу бросается в глаза, что в названии пьесы Вампилова есть слово «ангел», а в названии спектакля Георгий Цхвирава торопится категорически и откровенно заявить: «Без ангела», гонит ангела.

Зачем же в таком случае режиссер берет для постановки пьесу Вампилова? Очевидно для того, чтобы унизить его. Цель эта явно нечестивая, поскольку писатель Александр Валентинович Вампилов (1937-1972) является общепризнанным талантливым сыном России, в отличие от пока еще малоизвестного и спорного самого Цхвиравы.

Под ангелом Вампилов подразумевает поведение агронома Хомутова (Владислав Пузырников), который предложил двум постояльцам гостиницы крупную сумму денег в сто рублей (месячная зарплата инженера по тем временам) безвозмездно, из добрых побуждений.

Подозревая Хомутова в каком-то подвохе, персонажи дружно начали издеваться над Хомутовым, а затем и драться между собой. Один предлагает отпустить Хомутова, а другой сдать его в милицию или в дурдом.

В спектакле Цхвиравы персонажи дерутся так, что Анчугин (артист Владимир Девятков) разбивает бутылку о голову Угарова (Алексей Манцыгин), после чего тот оказывается залитым кровью.

У Вампилова борьба тоже есть, но крови нет, они борются до усталости. Наличие крови автоматически означает дополнительное отрицание ангела, изгнание его, т. к. пролитая кровь несовместима с безгрешной жизнью ангела.

Хомутов предстает у Вампилова даже не столько олицетворением ангела, сколько Самого Иисуса Христа! Достаточно сравнить сцену издевательства над Хомутовом и Иисусом Христом. Христа распяли на Кресте, Хомутова связали, привязали к кровати, презрительно и злобно плещут ему в лицо водой, крича:

«Псих!», «Пьяница!», «Жулик!», «Врешь!», «Покалечу!»

Сцена эта целиком копирует евангельскую историю крестных страданиях Иисуса Христа: связали Его, плевали в лицо, били, кричали: «Распни Его!».

В Евангелии от Матфея читаем:

«И, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову… И плевали на Него… и били Его по голове».

Хомутов полусидит на кровати в шляпе, её сдёргивают, дерзко бьют ею по голове и вновь нахлобучивают на него — чем не терновый венец?

Хорошо, однако, изучил эту страницу Евангелия Георгий Цхвирава, никто только, кроме меня, не оценил его труды.

Режиссер угадал у Вампилова параллель со Христом, однако, использовал её не для духовного возвеличивания Хомутова, а для унижения его, а заодно и самого Иисуса. Угаров и Анчугин символизируют Пилата и Ирода в день страданий Христа:

«И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, ибо прежде были во вражде друг с другом» (Евангелие от Луки. 23,12).

Выскажу догадку, что фамилия Хомутов символизирует жизненные тяготы персонажа по аналогии с крестными страданиями Иисуса Христа. Христос несёт Крест, Хомутов — тащит хомут (ярмо, бремя) своих страстей и проблем.

В этой короткой пьесе Вампилов скрыто, иначе в то время (1962 г.) было нельзя говорить о Христе, т. к. в то время кукурузник Никита Хрущев начал новое преследование верующих. Скрытый замысел Вампилова, открывшийся мне, просто восхищает. Добавлю еще то, что Вампилов очень к месту дал профессию Хомутову — «агроном» — тонкий намек на эпоху кукурузы Хрущева и освоения целинных земель.

Я писал об этом спектакле в свое время, но и сегодня нахожу в пьесе Вампилова новые открытия.

Вот и еще одно: в пьесе раскрывается, что сто рублей Хомутов собрал для матери, которую он не видел несколько лет, но она успела умереть, и он решил отдать приготовленные деньги любым нуждающимся. Напрашивается вывод: мать Хомутова есть Мать Иисуса Христа, т. е. Богородица, и в таком случае сам Александр Вампилов есть апостол Иоанн Богослов, ибо, будучи на кресте, Иисус, взглянув на Мать и любимого Своего ученика Иоанна Богослова, сказал:

«Жено, се сын Твой», а ученику: «Се мати твоя» (Ин. 19:26–27).

Уверен, здесь и сейчас мною, единственному в России, дан исчерпывающий потаенный смысл пьесы Вампилова.

Остальные три пьесы Зощенко как бы добивают, не оставляя камня на камне, ангела Вампилова. В «Неудачном дне» все персонажи представлены лицемерными жуликами на уровне анекдота, в «Свадьбе», где жених не может опознать свою невесту, автор глумится за гранью реального над блудливыми персонажами, в более сложном «Преступлении и наказании» целый букет безнравственности и легкомыслия.

Зощенко не ищет ангелов, ангелы ему не нужны, как и нашему режиссеру. Он изощренно уровнял Вампилова с Зощенко, что совершенно недопустимо.

Постановлением ЦК ВКП (б) 1946 г. творчество Зощенко было резко осуждено, он исключен из Союза писателей и даже лишен продовольственной карточки. Слова постановления звучали приговором:

«Зощенко специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание».

Похоже, каждое это слово можно отнести к Цхвираве.

Режиссер целиком перенес сочинения Зощенко из 20-30-х годов XX века в век XXI. И тогда были достаточно глумливы анекдоты Зощенко, а сегодня тем более нельзя согласиться с тем, что режиссер уподобляет всех советских персонажей жуликам, лицемерам, блудникам, пьяницам и прочим ничтожным людям, лишенным ангелов.

Православная вера подспудно теплилась в таком виде, как её изобразил Вампилов. Об этом свидетельствует и фамилия персонажа Угарова, сочувствующего Хомутову. Угореть — значит оказаться в помрачении, временно потерять соображение. Такой оказалась и вся Россия в начале XX века. Не отошла она от угара и сегодня, но ангелы никогда окончательно не покидали Россию, достаточно ограничиться ссылкой на самого Вампилова. Ведь это его личность видится в Хомутове, только ангел был с ним не двадцать минут, а всю его короткую жизнь.

Ангел есть синоним духовной жизни и, соответственно, «без ангела» есть жизнь бездуховная. Отрицать духовную жизнь в таком широком контексте, значит отрицать ее, прежде всего, в себе. Вот какая беда случилась с нашим главным режиссером академического театра. Говорят, Цхвирава крещен в православии.

Если это так, то лицемерие его налицо.

Спектакль означает скрытое надругательство над выдающимся русским писателем Александром Вампиловым и русской культурой вообще. Отрицать ангелов — значит открывать дорогу тёмным и злым духам. С таким миросозерцанием и настроением опасно ставить спектакли и тем более возглавлять театр.

Таковы некоторые следы религиозных и этнических взглядов Цхвиравы. Полнее взгляды эти проявляются в следующем спектакле.

4. Спектакль по пьесе Исаака Бабеля «Мария» (2016 г.)

Бабель написал всего две жалких пьесы, и вот Георгий Цхвирава ставит одну из них — «Мария».

Напомню информацию о самом Бабеле (1894-1940). В канун революции 1917 г. ему предъявлялось обвинение за порнографию по статье 1001, а также по двум статьям «за кощунство и покушение на ниспровержение существующего строя».

Он избежал суда только благодаря февральскому перевороту.

Осенью 1917 г. Исаак служил переводчиком в ЧК. У большевиков был политработником в Первой конной армии, затем в Наркомпросе участвовал в продовольственных «экспедициях» по изъятию продуктов и грабежу крестьян, где, по его собственным словам, он «научился спокойно смотреть на то, как расстреливают людей», а, возможно, расстреливал и сам.

Таким героем является автор пьесы, прельстившей режиссера Цхвираву.

Действие пьесы происходит в Петрограде вскоре после октябрьского переворота, в квартире генерала Муковнина (народный артист РФ Валерий Алексеев) и в номерах на Невском у спекулянта Исаака Дымшица (заслуженный артист РФ Александр Гончарук). У генерала две дочери. Одна, Мария, именем которой названа пьеса, служит в политотделе Красной армии, но в пьесе лишь упоминается. Не умел писать Бабель пьесы.

Всё действие вращается вокруг другой дочери — Людмилы Николаевны (Юлия Пошелюжная).

Она женщина без принципов и комплексов, желает выйти замуж за спекулянта-еврея, у которого, между прочим, есть жена и дети. Женщин спекулянту поставляет в качестве сутенера бывший ротмистр Висковский (Егор Уланов), теперь зависимый от него. Людмилой ротмистр Висковский решил воспользоваться сам, напоил её пьяной, изнасиловал и заразил венерической болезнью — сюжет исключительный не только для русской, но и для советской литературы.

После этого она оказывается в милиции, где и остается под занавес.

Отец её, генерал, узнав о такой беде любимой дочери, умирает от сердечного приступа. Некий прапорщик Кравченко (Степан Дворянкин) в скандальной разборке стреляет и убивает Висковского. Квартира генерала таким образом освобождается и её начинают заселять гегемоны революции.

Среди всех деградированных, маргинальных и опустившихся персонажей умиляет больше всего в диалоге с Катей (Марина Бабошина) очаровательный пассаж старого генерала, который он начинает так:

«Исаак Дымшиц очень милый и достойный еврей.

— Мне кажется, им всем не хватает такта, — заметила Катя.

— Катя, голубчик, откуда взяться такту? Тут другому надо удивляться — энергии, жизненной силе, сопротивляемости. Ничего другого, кроме пользы, от чудесного этого народа, давшего Гейне, Спинозу, Христа… Мы мучили и унижали этих людей, они защищались, они перешли в наступление и дерутся с находчивостью, с обдуманностью, с отчаянием, скажу я, дерутся во имя идеала, Катя!»

Нет смысла возражать русскому генералу, придумавшего этот оригинальный пассаж, у каждого свое мнение.

Но вот как автор пьесы и режиссер Цхвирава придумали русского генерала благословлять свою любимую дочь выйти замуж за женатого и семейного Дымшица, роль которого так чудесно исполняет великолепный Александр Гончарук? Это остается за гранью всякого здравого смысла.

Чем особенно следует возмутиться и оценить как наглый вызов, так это то, что якобы «немка Алиса погубила династию». Речь здесь идет о принцессе Алисе из Гессен-Дармштадтского Велико-Герцогского Дома, бракосочетавшейся в ноябре 1894 г. с Великим Князем Цесаревичем Николаем Александровичем. После принятия православия она была названа Александрой Фёдоровной и 14 мая 1896 г. после Венчания на Царство (Коронации) Государя Государыня получила титул Императрицы.

Гнусная клевета на нее была вброшена большевиками во время Первой мировой войны. Её-то и повторяет режиссер Цхвирава. Историки разных партийных принадлежностей досконально изучили этот вопрос и не нашли даже намека на связь Императрицы с враждебной Германией. Более того, Православная Церковь прославила её в лике святых мучеников за Христа вместе со своим Венценосным Супругом, Цесаревичем Алексеем и дочерьми Ольгой, Татианой, Марией и Анастасией.

Можно понять большевика и политрука Исаака Бабеля, открытого врага исторической России, когда он сочинял свою пьеску, но в какой стране живет Георгий Цхвирава сегодня и каким богам поклоняется? Спектакль «Мария» — прямое оскорбление религиозных чувств православных верующих.

Мрак и бездуховность адекватно воспроизводятся и в спектакле.

Собственную позицию режиссера уловить трудно. Он пересказывает враждебные взгляды Бабеля на Христа и Императриц и делает вид, что сам-то здесь не причем. Однако добровольный выбор им подобного произведения Бабеля говорит уже о его интернациональных предпочтениях.

В финале все персонажи начинают азартные пляски под песню: «Яблочко, куда ты катишься?»

Пляшущим мне представился среди своих персонажей и режиссер. Создает полное впечатление того, что интернационалист Цхвирава одобряет, и уже не в первый раз, последствия кровавого переворота 1917 г. в виде краха исторической России, избрав на этот раз ничтожную пьеску автора, преследуемого царской властью и уничтоженного самими же революционерами.

Спектакль представляет собой клевету на историческую Россию, которую мы потеряли.

5. Сцены из романа «Три товарища» Эрих Мария Ремарка (2017 г.).

В предлагаемом спектакле главным героем является сильно пьющий тридцатилетний Роберт (Николай Сурков), который прошел Первую мировую войну. Он влюбляется в девушку Патрицию (Мария Токарева), но она оказалась больной туберкулезом и в положенное время умирает.

Он ее любит, но на сцене это неубедительно в сравнении с тем, как трогательно описан любовь в романе. Любовь в спектакле лишь декларирована, не считать же выражением любви акробатические номера полуголых любовников на ржавой кровати с пружинной сеткой без постельного белья и матраса.

Удивительно другое, зачем режиссер показывает человека, который пьет в стельку, со всеми подробностями — что пьет, сколько пьет, где и с кем. Пьет он ром, водку, джин, коньяк, вино, коктейли, пьет один, с друзьями, с проститутками, с любимой девушкой, кстати, еще и курящей. На сцене он редко расстается с бутылкой.

Пьяная компания садится в машину, и возлюбленная Патриция убеждает, что их собутыльник «даже лучше водит после выпивки». Пьет Роберт с убеждением, что «ром это ведь не просто напиток, это скорее друг, с которым вам всегда легко. Он изменяет мир». Что это, как не пропаганда алкоголя?

Не было такого сочинения и такого спектакля в Омске, чтобы персонажи столько пили, без малейшего осуждения, с восторгом. Речь их пестрит бесконечными фразами из обихода обитателей пивных: «кельнер принес мне стакан портвейна пополам с ромом… я выпил еще стакан рома… большую рюмку коньяку… оставь здесь всю бутылку… я проводил ее, вернулся в бар и теперь уже напился по-настоящему».

Сам Эрих Мария Ремарк много пил, имел проблемы с печенью, но не эту грань его личности надо отражать на сцене в Омске.

Режиссер, отдадим ему должное, скромно назвал свою постановку «сцены из романа», но зачем они нужны, если в них нет единого драматургического действия — важнейшего принципа сценического произведения, нет ощущения полноты и яркости жизни, нет ритма и пульса её, нет и эпохи.

Вот другая группа собутыльников внезапно в упор стреляет в одного из трех товарищей — Готтфрида Ленца и убивает его. Затем эта же группа отбирает саквояж с деньгами у еврея Блюменталя и лепит ему на спину желтую шестиконечную звезду. На тему появляющихся в Германии фашистов дан лишь намек, она не развита. Какова, например, политическая принадлежность трех товарищей — неизвестно. С кем они?

Какие же задачи решает режиссер в содержании своего спектакля? Не зря он называется «Три товарища», там должна быть беззаветная фронтовая дружба, но она больше сводится лишь к совместному распитию алкогольных напитков.

В этом отношении на меня большее впечатление произвел спектакль омского Музыкального театра «Три поросёнка» того же времени.

Там задача становления братства и товарищества решена блестяще. Вначале поросята лишены дружеских чувств, эгоистичны, каждый единолично строит свой домик, но под влиянием общей опасности — волка (фашизма), они объединяются и дают ему решительный отпор. К концу спектакля они уже не те, какими были вначале, чего не скажешь о трех товарищах в академическом театре.

Какими они были алкоголиками, такими и остались.

Создается впечатление, что Цхвирава не имеет собственного взгляда на мир и ставит всё подряд, но это не так. То, что незаметно в каждом отдельном спектакле, в ряде спектаклей определенные стороны его мировоззрения просматриваются с очевидностью: интернационализм и космополитизм, пошлость и бездуховность, симпатии к ЛГБТ и революционному экстремизму, отрицание Христа и его ангелов, предпочтение «сукиных детей», очернение русской истории и ни одного светлого явления.

Нет в его спектаклях нет полноты жизни, радости подлинной любви, гордости за свое Отечество, которое у него неизвестно где.

Лев Степаненко, 

священник, театральный критик

*Движение ЛГБТ признано экстремистским по решению Минюста РФ