К 100-летию событий 1917 года колумнистом БК55 историком А. В. Минжуренко был подготовлен цикл статей, из которых и сложилась книга о революции. В 105-ую годовщину этого исторического перелома читателям предлагаются главы из этой книги.

В предыдущих главах речь шла о том, как монархисты пытались спасти монархическую форму правления путем верхушечного переворота в пользу брата царя Михаила. Революцию они не готовили, но стихийно начавшиеся беспорядки в Петрограде и переход гарнизона на сторону восставших привел к отречению царя. Однако думские деятели не хотели брать власть насильственным путем — ибо это было бы незаконным и могло вызвать смуту — гражданскую войну.

Поэтому они хлопотали о законном легальном правопреемстве и добились того, что первый председатель Временного правительства был назначен еще якобы действующим императором.

Революция без контрреволюции

Как говорят историки в самом начале любого симпозиума: давайте договоримся о терминах. Каждое слово должно пониматься участниками разговора одинаково по содержанию и значению. Разное толкование понятий и категорий в общественных науках всегда ведет к непониманию и непродуктивным спорам. Вот и указанные в заголовке два термина также по- разному толкуются специалистами. Дабы не вторгаться в сложные терминологические споры давайте договоримся о том, как мы будем понимать эти термины в рамках нашего расследования.

Легальность государственной власти — это юридическое обоснование власти в соответствии с правовыми нормами: конституцией или законом о престолонаследии. Тут, кажется, всё понятно: в основе такой власти лежит закон. Если же речь идет о какой-либо новой власти, то тут очень важно правопреемство: прежняя законная власть должна оформить передачу полномочий в виде определенного документа. И если законность прежней власти не вызывает сомнений, как не вызывала сомнений законность 300 летнего правления дома Романовых, то и новые органы власти становятся легальными.

Сложнее дело с пониманием термина легитимность.

И не случайно до XIX века в него входила и «легальность», но насильственные революции потребовали ввести новый термин и легальность с легитимностью немного разошлись. Ведь новая власть, отрубив голову королю, могла и не озаботиться получением от него акта о передаче власти, т. е. она власть узурпировала. Но эту власть признало большинство населения, и она тем самым становилась легитимной (но не легальной). А вот затем, если будут проведены всеобщие равные выборы, то по их итогам новая власть становилась также законной, приобретя вместе с легитимностью и легальность. Здесь полноправным источником власти выступает народ.

В Государственной Думе России было очень много людей с юридическим образованием и соответствующим менталитетом. Отсюда все их хлопоты насчет легальности новой власти и правопреемства. При таком преувеличенном внимании к этому аспекту им нужно было, чтобы именно царь назначил нового премьер-министра нового правительства. В противном случае с легальностью у них было бы слабовато.

Только посмотрите, насколько думцы были законопослушными людьми даже на пике революции. 27 февраля Николай II, считая, что Госдума в условиях «беспорядков» может стать организационным центром протестного движения, своим указом распустил Думу (на время). И как только депутаты услышали указ царя о прекращении работы Думы, они тут же покорно покинули зал заседаний. Затем они правда снова собрались, но уже в другом — неофициальном зале на «частное совещание»: они не посмели ослушаться государя. А их председатель Родзянко лишь послал царю слезливый истеричный упрек: «Последний оплот порядка устранен».

И только тогда, когда правительство ушло в отставку, военная власть исчезла, а солдаты заняли Таврический дворец депутаты буквально вынуждены были хоть как-то соорганизоваться. Был создан Временный комитет Государственной Думы с очень скромными полномочиями: «для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями». Стремительное развитие событий и напор революционных масс заставил думцев сделать и следующий шаг: 1 марта было образовано Временное правительство. Да, они уже назвали себя правительством, но их мучал вопрос: а как же быть с его легальностью, с правопреемством.

Гучков и Шульгин, отправившиеся к императору в Псков, и должны были решить эту важнейшую проблему легальности новой власти. Там, уже получив в свои руки манифест об отречении, в беседе с Николаем II думцы поделились с ним своей обеспокоенностью. Николай с ними полностью согласился и также выразил свою заинтересованность в создании видимости добровольности и законности передачи власти. Он тоже высказался за правопреемство ради сохранения стабильности в стране и предотвращения смуты. Однако, беседуя с думцами, Николай на тот момент уже не был императором: в его манифесте об отречении было указано точное время подписания документа — 15:05. Как быть?

И стороны пошли на подлог. Был составлен указ императора о назначении председателем Совета министров князя Г. Львова. Николай подписал его. И в этом указе также было отмечено время его подписания — 14:00.

Таким образом, указ о формировании нового правительства и назначении его главы был подписан вроде бы еще действующим монархом, так что преемственность власти оказалась соблюденной, а Временное правительство получило желанную легальность. Выходит, что это правительство вполне еще можно было назвать «царским». Этим маневром и достигалась плавность и безболезненность перехода власти. Революция вроде бы и есть, и вроде бы ее и нет. Во всяком случае, с помощью этой невинной махинации, новые власти исключали самую возможность появления контрреволюции. А под какими лозунгами могли бы выступить контрреволюционеры, коли царь добровольно подписал отречение и сам же назначил главу нового правительства?!

Сложилось таким образом уникальное и беспрецедентное положение: революция есть, а контрреволюции нет и не может быть. Но так в истории не бывало: революция без контрреволюции! Опять Россия удивила весь мир.

Исполком петросовета

Таким образом, у думцев получилось все просто замечательно: и революция прошла относительно бескровно и все юридические процедуры законной передачи исполнительной власти в их руки были соблюдены. Правда, вот с сохранением монархии дело не заладилось, но по этому поводу переживали лишь самые правые депутаты, а остальные буквально в два дня перекрасились в республиканцев и решили действовать по обстановке.

А обстановка в этой революции складывалась необычная. Временное правительство чувствовало себя первое время недостаточно уверенно: новоявленные министры всё время ждали контрреволюционных шагов приверженцев самодержавия, ходили слухи о продвижении каких-то войск в направлении Петрограда, о заговорах внутри столицы.

Но опасность и конкуренты подкрались не справа, а слева.

Чхеидзе, председатель петросовета

Параллельно с формированием Временного комитета Госдумы здесь же в Таврическом дворце был создан Совет рабочих и солдатских депутатов. В его Исполком вошли представители социалистических партий: социал-демократы и эсеры. Из первых 15 членов Исполкома большевиков было всего двое. Председателем был избран меньшевик Н. С. Чхеидзе, а его заместителями меньшевик М. И. Скобелев и эсер А. Ф. Керенский. После пополнения Исполкома в нем числилось 36 человек, включая 7 большевиков. Следовательно, мы уже по этим данным видим, что большевики в это время совсем не доминировали в советском движении и не имели там значительного влияния, находясь в меньшинстве.

Вот эти товарищи совсем не были озабочены своей легальностью. Источником власти для них был революционный народ, а не помазанник божий. Но зато они озаботились своей легитимностью: им нужно было признание их власти со стороны населения.

И они сделали для этого просто гениальный шаг: первый же документ привлек на сторону Петросовета весь без исключения гарнизон, что и явилось важнейшей частью процесса легитимации этого органа власти. Всё, о чем мечтали солдаты — всё попало в этот Приказ № 1. Согласно ему, во всех ротах и командах создавались выборные солдатские комитеты, которым и стала принадлежать власть в подразделениях и частях. Офицеры даже по их требованиям не могли получить оружие у комитетов. Отменялось титулование офицеров и отдание им чести вне службы. «Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается» — говорилось в приказе. И главное — все части гарнизона фактически подчинялись отныне Совету, а не военной комиссии Государственной Думы.

А вот это уже реальная осязаемая власть.

Да, можно этот приказ и другие постановления Петросовета обвинять в популизме, а советских деятелей называть демагогами, но все воинские части охотно выполняли распоряжения Совета и с недоверием относились к бумагам, исходящим от Временного правительства. И этот факт вынуждены были признать и депутаты Думы.

Временное правительство

Итак, формальная власть была у Временного правительства, а реальная сила — у Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Сложилось двоевластие. Оказалось, что в революционное время легитимность одного из органов, т. е. признание его со стороны вооруженных людей, перевешивает легальность другого органа, у которого вроде бы и был законный мандат на всю власть.

Кстати и сами члены Временного правительства, которые так хлопотали по поводу правопреемственности и гордились тем, что их премьер законно назначен императором, довольно скоро стали стесняться этого факта. И до них дошло, что если они не будут признаны народом, то царский указ превратится в ничтожную бумажку. И потому вскоре «временные» министры стали предпочитать называть себя и свое правительство производными от народной революции, а не ставленниками монарха. Очень быстро стало не модно щеголять тем самым вожделенным царским указом о назначении Львова и про него просто забыли.

А еще точнее: от него просто отреклись и в историю вошло то, что Временное правительство — порождение революции.

Первый состав временного правительства

Таким образом, новая формальная власть предпочла легитимность своей легальности, уяснив, что ей надо не императорскими мандатами размахивать, а добиться доверия у народных масс, у солдат. Но ниша народных заступников была уже занята Петросоветом, и потому правительство вынуждено было апеллировать к населению только через этого признанного народом посредника. И оно пошло на поклон к этой новой демократической власти: Временное правительство было сформировано как высший орган государственной власти исключительно «с разрешения» Исполкома Петроградского Совета.

А почему Совет, имея в руках 160 тысяч вооруженных солдат, которым никто не противостоял, отдал свою реальную власть этой кучке напуганных, растерянных думцев? Здесь ответ лежит не в области правовых концепций, а в сфере политических доктрин.

В совете было намного меньше юристов, чем во Временном правительстве, и они руководствовались главным образом положениями марксизма и других революционных учений. Руководители Совета — хорошо подкованные марксисты — твердо знали, что революция в такой полуфеодальной стране как Россия, согласно теориям основоположников социалистического учения, могла быть только буржуазной, и власть поэтому и должна была перейти к буржуазии. России предстоял длительный исторический этап капиталистического развития и потому во власти должны быть представители буржуазных партий.

Вот такая догма довлела над ними. Лозунги же социалистической революции сейчас выдвигать было рано. Они ведь должны были появиться только на пике развитого капитализма. Всё должно было развиваться поэтапно, согласно очередности. И никто в Совете, включая большевиков, не возражал против этой научной и железной логики…

Но потом приехал Ленин.

ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ ПРОЕКТА: