В последней попытке обличить «истинных мошенников» защита выкладывает все карты на стол.
На протяжении двух судодней, 8 и 10 ноября, в Куйбышевском райсуде продолжались прения в рамках рассмотрения уголовного дела бывшей директрисы регионального Фонда Капремонта, Марины Степановой.
Обвиняют её, напомним, по п. «г» ч. 7, ч. 8 ст. 204, ч. 2 ст. 290 УК РФ в коммерческом подкупе и получении взяток на сумму свыше 7 млн рублей. И, несмотря на достаточное количество улик и показаний десятков свидетелей, госпожа Степанова, как и два её защитника Дмитрий Родин и Владимир Пирман, продолжают настаивать на невиновности подсудимой и уверять, что все полученные деньги и «подарки» — ни что иное, как «возвращение долгов» от теперь уже бывших друзей-приятелей. Которые, весьма кстати, были подрядчиками омского Фонда и прекратили с ним сотрудничество сразу после того, как Степанову «взяли» силовики.
В прошлый раз, выступая в прениях, представитель гособвинения Любовь Виджюнене запросила для «любительницы соболиных шуб» 10 лет колонии строгого режима.
Столько же Марине Владимировне «светит» и по второму уголовному делу о злоупотреблении полномочиями (ч.2 ст. 201 УК РФ) по факту обрушения стены пятиэтажной хрущёвки на 20 Партсъезда, 53. Впрочем, этот «эпизод» будет еще рассмотрен в суде.
Пока же «перехватив» слово у своего коллеги Пирмана, который довольно подробно «прошёлся» по показаниям главных свидетелей обвинения Газизова, Поляковского, Клочковой и иже с ними, придя к уже «обкатанному» его подзащитной выводу о невиновности и долгах, свою позицию высказал адвокат Родин.
Зачитывал он своё послание быстро, ни на чем особо не задерживаясь и опираясь, в основном, на обвинительное заключение. Видимо, роль «разоблачителя лжецов» уже сыграл Пирман.
«За период руководства фондом Степановой Марины Владимировны было подано 209 заявок на проведение аукционов, из которых было отменено лишь 12. В остальных 197 случаях конкурсы состоялись. В них были определены победители. С учетом цифр органов предварительного расследования, 15 побед из которых ООО «КДЦ». Получается, что «КДЦ» получило лишь 7,6% контрактов фонда. Вряд ли указанные цифры свидетельствуют о каком-либо доминировании ООО. Но всё познается в сравнении. Возьмём цифры относительно ООО «Знак качества» данная организация была признана победителем в 16 аукционах, т. е. 8,1% от общего количества лотов. А как же так получается?», — начал защитник, говоря об «одинаковых» условиях для всех подрядчиков.
Мол, и сроки оплаты были одинаковы, и по количеству контрактов «уральцы» не выделялись. Вопрос лишь в том, куда потом уходили эти суммы и в объёме самих оплат.
«У органов следствия имелась твёрдая установка: выдать желаемое за действительное, поскольку никто не стал запрашивать информацию о всей деятельности фонда, никто не стал сравнивать количество побед участников, сроки оплаты и т. п. Однако это не помешало сделать вывод о покровительстве тем или иным лицам».
При этом «злые» следователи ещё и УПК нарушили. Буквально везде: от возбуждения дела (инкриминируемые статьи, подсудность) до предъявления обвинения и подозрения, а также привлечения свидетелей и их «сделок» со следствием.
Гульсум Клочкову задерживали вместе со Степановой, и обе проходили по делу подозреваемыми, пока первая не признала свою вину и не стала помогать следователям. Клочкову оставили в деле свидетелем, но защиту единственной оставшейся «невиновной» Степановой «зацепило», что суд отказал им в оглашении показаний бывшей подруги Степановой, которая те давала, будучи подозреваемой, в виду «существенных противоречий».
«Прежде чем разрешить ходатайство защиты об оглашении, председательствующий судья задал вопрос о том, давала ли она в статусе подозреваемой достоверные показания, либо же такие показания использовались исключительно для реализации права на защиту. Ответ Клочковой удивил всех присутствующих: «Нужно учитывать, что пока я была подозреваемой, у меня была определенная линия защиты. Полные и последовательные показания я дала уже только в статусе свидетеля, после прекращения уголовного преследования. Суд уточнил: «А в показаниях ваших в качестве подозреваемой есть разногласия, поскольку вы себя там защищали? Клочкова отвечала «возможно». В этой связи защита была лишена возможности в рамках прений дать оценку показаниям Клочковой с позиции последовательности и достоверности».
Но ведь предупреждения-то о «ложном свидетельствовании» не было… Имела право «выгораживать» себя. Да она и не скрывала этого. А допрашивали Клочкову, по словам Родина, 18 раз. И ни одного она не предупредила, что «врет». Вот ведь какая! А значит и раскаяния не было. А подайте её сюда, на скамью подсудимых! Чего Степанова одна отдувается?..
Шутки шутками, но далее адвокат перешёл к «разоблачениям». Озвучивал разные переписки между свидетелями и Клочковой, — любимый «приёмчик» защиты — вырванные из контекста. Но попадалось и интересное. Например, весьма занимательные диалоги с некой Юной (имя воспроизведено на слух — прим. БК55), которая и в свидетелях-то замечена не была…
«Из переписки в WhatsApp: Клочкова здоровается с Юной, Клочкова скидывает уведомление ФКР о расторжении договора. Юна отвечает: «Мои соболезнования». Клочкова отвечает: «…наплевать на эту (пиявку), она нас всех без трусов оставит. Да мы можем её и придушить». На что Юна отвечает, что воспринимает эту угрозу реально. Далее Клочкова отвечает: «Да, она реальна. Я могу весь список желающих написать для доноса в полицию, кого я хочу «мочкануть» (защитник расценит данное словечко как «убить»). Далее пишет список, где написана фамилия Степановой. Уважаемый суд, какие ещё нужны доказательства, что Клочкова, испытывая ненависть к Степановой, называя её дурой, рыжей стервой и иными нецензурными выражениями, намеренно оговаривает Степанову, привлекая к этому процессу своих родственников, друзей, любовников?» — продолжал Родин.
И так эта «троица» увлеклась «лепкой» из Клочковой сущего зла, что забыла о некогда «великой» дружбе этой «демоницы» и «несчастной» Марины Владимировны. Как же так, успешный и талантливый управленец не смогла «разглядеть» в подруге «пригретую на груди змею»? Да и ненависть на пустом месте, знаете ли, не рождается…
Далее в речи уважаемого защитника снова про «причастность» свидетелей к краже денег у фонда и в предвзятости гособвинения и следствия, о «лживости» показаний, об очевидности «истины» и, внезапно, об оконченности преступления. Парковка, якобы, не может являться «коммерческим подкупом», поскольку покупалось на деньги «КДЦ», да и сделка не прошла. Шубу, между прочим, тоже не нашли. На это в дальнейшем ответит прокурор.
«Я прошу не допустить двойного стандарта оценки доказательств по настоящему уголовному делу. Если идти по пути обвинения и пути правоохранительных органов, и следовать их логики, в которой они не видят очевидных признаков многомиллионного хищения группой ключевых свидетелей обвинения по настоящему уголовному делу. То как можно говорить о том, что какой-либо перепиской, записями, телефонными переговорами, на которые ссылается обвинение может свидетельствовать о совершении Степановой миллионных преступлений? <…> Это поистине сложное уголовное дело. Оно содержит множество противоречий в показаниях допрошенных лиц, множества лжи, я бы сказал, грязи и хитросплетений», — заключил Дмитрий Родин.
И в этом он был действительно прав. Ещё раз повторимся, в этом деле «отличились» все. Но Степанову судят как должностное лицо, а потому с неё и спрос другой.
После адвокатов выступить решила и подсудимая. Всю суть её «месседжа» можно понять, перечитав её же показания — один в один. Только структурировано, по порядку.
Отдала Клочковой в долг 1 млн 400 рублей через Тарасова под 13% на полгода. Переехала в Омск — понадобились деньги. Клочкова вернула 400 тыс. (300 — основная сумма, остальное — проценты). Остается 1 млн 100 тыс., с которого «подруга» должна выплачивать проценты. Далее были «подарки» (по мере необходимости). Общая сумма процентов 286 тыс. Основной долг так и не отдала. Степанова хотела купить на эти деньги землю на «Веселой ферме», а Клочкова положила их на депозит.
«Т.к. она была мне близкой подругой, я ей поверила», — вздыхает подсудимая.
Сначала Клочкова подтверждала «отдачу долгов», потом появились «взятка» и «коммерческий подкуп», а займ был возвращен ранее, ещё в Севастополе. Сас (сожитель подсудимой) занимал ей на оплату работы субподрядчика. Клочкова вернула ему только 76 тыс. из 150 тыс. рублей. Потом снова занимала у Степановой 600 тыс. на лечение. Их подсудимая копила для покупки парковки через знакомую риэлтора Клочковой. Парко-место стоило 426 тыс. Остальные — постепенно потом, «хотелками».
«Чисто как женщина, я всегда её жалела».
В результате Клочкова вернула 173 тыс. Паркинг возвратом долга не является, поскольку оформлен на «КДЦ» или вообще в собственности у застройщика.
«Её показания принимаются за чистую монету, а мне в силу её законопослушного поведения вменяется несколько тяжких и особо тяжких преступлений».
Но более лаконичной госпожа Степанова будет в своем последнем слове.
«Позиция стороны защиты о непризнании вины в полном объёме вполне понятна и очевидна. Я бы хотела остановиться на паре моментов, которые указывала сторона защиты в своей речи. В частности, они указывали о допущенных нарушениях уголовно-процессуального законодательства при производстве предварительного расследования… Вместе с тем, в рамках настоящего дела имеются все постановления о возбуждении уголовных дел по различным фактам и обстоятельствам», — воспользовалась правом реплик прокурор.
Сначала по факту получения коммерческого подкупа, затем по факту передачи 2 млн рублей. Далее это дело соединили в одно, и уже после этого возбуждались уголовные дела по вновь открывшимся обстоятельствам.
Ну и, парируя адвокату Родину, гособвинитель доказала, что получение коммерческого подкупа парковочным местом считается оконченным преступлением.
«Парковочное место приобреталось в доме, в Екатеринбурге, где имеет квартиру Степанова. Приобреталось оно по договорённости Степановой и Клочковой посредством участия свидетеля Гибадулиной, риэлтора. Степанова лично принимала участие в выборе парковочного места, давала указание о его приобретении, указывала в последующем на то, что этими вопросами будет заниматься Клочкова. Свидетель эти показания подтвердила и указала также, что неоформление парковочного места на Степанову было их договорённостью, чтобы не вызывать в последующем каких-либо подозрений».
Поскольку на втором заседании присутствовали камеры одного из омских телеканалов, подсудимая, и вовсе приняв скорбный вид, с тяжелым вздохом решила в последний раз резюмировать «пройденное».
«Хотелось бы обратить ваше внимание на то, что, о чём я уже и говорила в прениях сторон, что изначально аренда, покупка ж/д билетов до 24 февраля 2020 года следствие считало, что это была отдача долга. Потом по непонятным причинам, с 24 февраля это уже всё стало коммерческим подкупом. При этом, как было установлено в судебном заседании, Клочкова брала у меня денежные средства взаймы, что она не отрицает <…> Единственное, ваша честь, что сейчас бы хотела сказать, в чём себя считаю виноватой. Я себя считаю виноватой только в том, что выбрала не ту подругу. То, что этой подруге я дала денежные средства взаймы. И что потом я согласилась, чтобы она отдала мне долг, не думая о том, что это может быть инкриминировано мне как подкуп и взятка. Есть хорошие слова: «из всех врагов, самый опасный враг, который притворился другом».
Ну вот, собственно и всё. Проникнется ли судья Юлия Солодарь «философией» Степановой, и кто «виновнее» остальных, мы узнаем 14 ноября. Суд удалился в совещательную комнату для вынесения приговора.
Арина Репецкая
