Сельская Фемида была вынуждена признать, что в громком «деле Михаила Гольштейна» масса нестыковок и нарушений — по одному эпизоду молодой человек был даже оправдан, но по второму осужден на 8 лет колонии. 

       

На следующей неделе уголовная коллегия Облсуда рассмотрит апелляционную жалобу осужденного М. Б. Гольштейна и его адвоката А. Л. Баландина на приговор Большереченского районного суда Омской области.

Житель Саргатки просит: «признать меня полностью невиновным в наркосбыте».

Гособвинение также выразило свое несогласие с состоявшимся вердиктом, но по другим основаниям. В апелляционном представлении Прокуратура просит «отменить оправдательный приговор», а по второму эпизоду — «наказание ужесточить».
 

Об этом сомнительном уголовном деле и неоднозначном судебном процессе (дело № 1-2/2022, судья Татьяна Страшко) я писал достаточно подробно.

И «издалека».

Начал собирать фактуру для журналистского расследования еще в р. п.Саргатское, где, собственно, и было совершено, как полагают силовики, «тяжкое преступление». По версии следствия, 28-летний таксист Михаил Гольштейн дважды сбыл героин местному рецидивисту и наркоману со стажем Вячеславу Кобылину.

В основе обвинений — показания архизаинтересованного «покупателя» и запись телефонных переговоров Гольштейна-Кобылина, где обсуждаются какие угодно темы, кроме вмененной Гольштейну продажи «барыге» Кобылину… наркотика!

Согласитесь, странная ситуация — в роли «потерпевшей стороны» и «главного свидетеля обвинения» выступает… неоднократно (5 или 6 раз -!) судимый и закоренелый преступник, проживающий в одном доме с начальником местного райотдела полиции! Весьма колоритная спайка.

Но в Саргатке мне плотно «перекрыли кислород» еще на подступах к зданию Фемиды — попасть на интересующее меня заседание суда я так и не смог (см. Как в омской Саргатке «человек в мантии» поиздевался над журналистом, Почему непуганая Саргатская Фемида пряталась от настойчивого внимания прессы?).

Затем Облсуд направил вмиг ставшее резонансным «дело Михаила Гольштейна» рассматривать по существу еще подальше в глубинку — в райцентр Большеречье.

Впрочем, две сотни километров от Омска до Большереченского районного суда не стали серьезным препятствием. Наоборот!

Учитывая с каким усердием саргатские правоохранители прятали от меня эту скандальную историю, она стала еще более притягательна, как тот «запретный плод». А то, что я не ошибся в своих «подозрениях» о боевом характере предстоящего судебного следствия, можно судить даже по заголовкам состоявшихся публикаций «из зала суда». 

Масса пикантных подробностей, оставшись за пределами опусов, стала благодатной почвой для дальнейших анализа и размышлений.

Закономерным итогом сопоставлений, казалось бы, разрозненных «уголовок» стало эпическое по масштабам обобщение того, на какой низкий профессиональный уровень скатилась наша, местная, «правоприменительная система». Просто ужас!

«Нашествие Чаек» или Как омское Правосудие трещит под натиском… «фальсификаторов в погонах»! 

 Кто-то скажет, что мои примеры это «капля в море» того количества преступлений и судопроизводств, которые ежемесячно и ежедневно проходят через руки омских «оперов», следователей, прокуроров и судей. Не спорю!

Но по моему опыту только каждый сотый обиженный, оскорбленный, обманутый и убежденный в своей невиновности «преступник» пытается дать отпор системе. Учитывая, что у большинства из этих «сотников» нет ни юридического образования, ни толковой защиты, ни достаточных ассигнований для ведения оборонительных действий, можно предположить, что из тысяч несогласных до публичного пространства добираются единицы.

Иногда это заканчивается даже худшими результатами, чем у «соседей по несчастью» — за сопротивление, за желание отстоять свою невиновность, за попытку доказать абсурдность обвинения и фальсификацию доказательств уг/дела таким гражданам могут накинуть годок-другой тюремного срока.

Чтобы запомнили и другим было неповадно. На будущее.

И такие страшные примеры «Правосудия» в нашей редакционной почте и в архивах имеются.

Но сегодня поговорим о конкретном случае из жизни райцентра Саргатское и его обитателей «в погонах».

Даже и. о. председателя Большереченского районного суда Омской области судья Татьяна Страшко вынуждена была согласиться с доводами защиты, что одно из обвинений гр. Гольштейна (ч.1 ст. 228.1 УК РФ) изобилует нестыковками и не имеет достаточных доказательств его причастности и вины.

Напомню, в этой части подсудимому инкриминировали, что он неизвестно когда сбыл гражданину Кобылину героин, тот его развел, поместил в шприц, но не употребил, как обычно, а в таком виде хранил недели две или три. Видимо, «забыл»…

До тех, правда, пор пока к нему в квартиру не нагрянули с обыском местные «опера» из наркополиции.


 

Невероятная по своей неочевидности история, но следователи Саргатского ОМВД ее «обделали» всякими подробностями и «запихали» в обвинение. Дескать, в суде «продавим», не впервой!

И, скорее всего, продавили бы, если не омский адвокат Алексей Баландин, который изначально взял курс на доказательство полной невиновности своего подзащитного.

Так, выяснилось, что изъятое из квартиры Кобылина «прозрачное бесцветное вещество» из шприца через незначительный промежуток времени было задокументировано экспертом как «светло-бежевое», а на момент обозрения в зале суда оно уже было «темно-коричневым».

Допрошенная в ходе заседания специалист Фирсова, проводившая исследование, высказалась категорично — «героин, растворимый в воде, изначальную свою окраску не меняет».

Вот в таком, окончательном, варианте эпизод «тянет» не на обвинение Михаила Гольштейна в наркосбыте, а на возбуждение уголовного дела в отношении неустановленных лиц из числа сотрудников Саргатской полиции!

Подменить «прозрачное вещество» на… героин или, что одно и то же, … изначально подбросить шприц в квартиру Кобылина могли только «люди в погонах». Могли, конечно, этим побаловаться и понятые Ларионов и Клопов, но и они по своей биографии и всплывшим в зале суда фактам, опять же, теснейшим образом связаны с полицейскими, которые задерживали Кобылина и проводили у него обыск — так что, как не крути, все дороги ведут к… «оборотням».

Защита установила только по этому эпизоду еще массу несуразностей, которые позволяют сделать единственно возможный вывод. Это — фальсификат! И суд вынужден был согласиться, хотя обвинительный уклон Большереченского Правосудия и его торпедирование состязательности сторон были очевидны на протяжении всего процесса.

На мой взгляд, именно из-за этой изначально заинтересованной позиции судьи Татьяны Страшко убедить Фемиду оправдать подсудимого и по второму «преступлению» не получилось.

Хотя здесь уже речь шла не о том, что гражданин Гольштейн полностью не причастен, вопрос ставился, как мне показалось, в ином русле — «о недоказанности вины».

Таксист ведь не отрицал, что «знаком со Славой Кобылиным», что он его «постоянный клиент», что по роду своей деятельности возил его в город на «закладки», давал ему пользоваться своим рабочим телефоном, когда у того не было на «симке» денег.

И Гольштейн, и Кобылин признавали, что между ними зачастую возникали долговые обязательства — пассажир не редко пользовался услугами таксомотора в долг, но потом разницу возмещал.

Собственно, в день задержания, 14-го апреля 2021 года, Гольштейн приехал к дому Кобылина забрать образовавшийся у того долг в сумме 4 000 рублей. Общение происходило в машине, где на заднем сидении находилась сожительница Михаила.

Девушка уверяет, что «наркотики никто никому не передавал», о чем говорили мужчины «не слышала».

На «купле-продаже» настаивает только Кобылин, который был задержан «операми» у своего подъезда, а из кармана его брюк извлекли 6 упаковок с неким веществом. Здесь бы к месту вставить неумолимую бытовую реалию — засунуть в автомашине в карман брюк шесть свертков еще нужно постараться…

Однако таковых весьма характерных телодвижений Кобылина на переднем пассажирском кресле автомобиля никто из пяти или шести зрячих свидетелей не видел. Странно!


 

Еще более странным выглядит тот факт, что все ходатайства и самого Гольштейна и его защитника о снятии с купюр и свертков отпечатков пальцев, потожировых следов, о проведении геномной ДНК-экспертизы «по горячим следам» были отклонены.

Отказала в этом дважды и судья Татьяна Страшко.

Ее мотивация — «не целесообразно». По причине того, что прошел значительный промежуток времени, а вещдоков касались от трех человек и выше.

Но тогда есть все основания сомневаться в пользу подсудимого — кто мешал оперативникам работать в перчатках, а следователю — удовлетворить ходатайства раньше?! Ведь «опера» прекрасно знали, что Кобылин — наркоман и наркосбытчик по стажем, а изымать они у него будут не «левые» сигареты или поддельные водительские права, а именно «героин».

Поэтому и не понятно, почему сотрудники УНК поступили столь опрометчиво?
 

Еще больше таковых «вопросов ребром» было в прениях и в ходатайствах адвоката Баландина. Сначала в обвинении, а затем и в приговоре море нестыковок, слабых аргументов и откровенных фальсификаций. Попробую сжато их изложить. Насколько, конечно, возможно сократить более 100 (ста-!) листов убористого шрифта.

По версии защиты, нарушения УПК РФ в действиях саргатских полицейских носят системный и умышленный характер, а началась фабрикация у/д еще на стадии ОРМ.

Ни одного сообщения «о преступлении» в отношении гр. М. Б. Гольштейна надлежащим образом зафиксировано не было. В наркодилерстве изначально подозревался гр. Кобылин. Именно это подтвердили практически все свидетели по делу — «Кобылин предложил мне покупать у него героин», «я покупал дозу только у Кобылина», «я созванивался со Славой, он мне выносил уже разведенный героин».

Как при таких «вводных» не задержать «наркобарыгу» с 20-ти летним стажем, который колется два-три раза в день на виду у всего поселка?! Бардак…

Впрочем, и в этом «хаосе» у полицейских может присутствовать своя логика действий. Например, таковая может появиться, если предположить, что Кобылин работал «под крышей» местного УНК — «сливал» им подельников и делился с «операми» своими гонорарами.

Судя по клиентуре и ее количеству (только по материалам уголовного дела -!), оборот у него мог составлять до 30 тысяч в день, а чистая прибыль — от 10 000 и выше. Даже за минусом своих двух-трех бесплатных уколов в сутки для сельской глубинки Кобылин имел весьма неплохой бизнес.

По прибыли.

      

Подытожим мал-мал сказанное и почерпнутое: по сводкам ОРМ подозреваемым проходит один Кобылин, по свидетельству очевидцев — он же, собственной персоной.

Где, извините, здесь Миша Гольштейн? В приговоре!

Далее по ходу дела и судебного следствия опять «сплошной Кобылин». Понятые, которые участвуют в наблюдении за встречей «подельников», впервые видят «таксиста Михаила», но как облупленного обязаны знать «Кобылу» (так именуют в Саргатке этого известного и опостылевшего населению барыгу).

Понятой № 1 Ларионов — это экс-милиционер со стажем, который не мог не знать местного рецидивиста. Более того, последние «ходки» Кобылина (сплошь «условные») пришлись на время, когда понятой Ларионов работал при местном ОМВД на гражданской должности!

Понятой № 2 Клопов — его персональные данные значатся в зачислениях на банковскую карточку… Кобылина! То бишь, потенциально это покупатель и потребитель наркотиков. В суде Клопов, конечно, изобразил какую-то историю, что кто-то его попросил зачислись энную сумму на чужую карту. На мой взгляд, безусловно, врет.

Хотя даже сам факт вращения в одной тусовке с Кобылиным о многом говорит, но… не Фемиде.

В ПТП («прослушке телефонных переговоров») между Кобылиным и Гольштейном накануне встречи речь о сбыте наркотиков не идет.

Конечно, при желании все можно «притянуть за уши», но все-таки прямым текстом люди говорят о том, что нужно встретиться. Со слов подсудимого, Кобылин должен был отдать ему долг. При таком «раскладе» четыре тысячи рублей, позднее обнаруженные у Гольштейна, никак не могут служить доказательством вины.

Во-первых, никто доподлинно не знает, что было в кармане брюк гражданина Кобылина до встречи с таксистом. Деньги? Наркотики? Или то и другое? Нет тому никаких прямых и убедительных доказательств…
 

Во-вторых, номера денежных купюр, якобы, перекочевавших от Кобылина к Гольштейну не были переписаны.

Хотя кто мешал «оперативникам» спланировать операцию и провести ее «как по нотам»? Вряд ли, «Кобыла», который неоднократно до задержания встречался с начальником Саргатского ОМВД, подполковником Виталием Скляром, отказал бы своему соседу и «крестнику» (ни разу не посадил за шесть преступлений-!) в оказии.

В-третьих, количество, как бы, проданного наркотика по стоимости раза в два больше вырученной суммы. Вряд ли, продуманный «барыга» (таким следствие видит Гольштейна) стал бы торговать себе в убыток, а тем более давать в долг «конченому наркоману», коего на протяжении всего судебного процесса строил из себя гражданин Кобылин.

И, в-четвертых, никто факта передачи денег и наркотиков не видел. Пассажирка-сожительница, присутствующая в салоне авто, такое развитие событий категорически отрицает.

         

Имея на спецоперации пятерых помощников, «опер» УНК Булат Нургалиев, тем не менее, позволяет «барыге» Гольштейну… спокойно уехать с места преступления.

Изъятие наркотиков у Кобылина происходит «за закрытыми дверями». Скорее всего, чтобы никто не мешал сфальсифицировать. Однако, и по документам эту «процедуру» без труда восстановил адвокат Баландин, в недалеком прошлом прокурор со стажем. По его версии, «материалы уг/дела неоднократно подгонялись друг под друга, но не везде унификация была доведена до конца».

Следы «притирки» то там, то здесь остались. Зримые.


 

Например, у Кобылина были изъяты наркотики в бумажных свертках (рапорт о/у НКОН ОМВД России по Саргатскому району Нургалиева Б.Б. из КУСП № 548 от 14.04.2021 — том 1 л. д. 2), а на экспертизу они пришли в… полиэтилене!

Это отчетливо помнит специалист, и это же она отразила в своих бумагах. Кем и когда была проведена упаковочная «метаморфоза», видимо, должны выяснять уже следователи СУ СК России по Омской области — это их компетенция и прерогатива!

Попытка суда представить эту подмену, как «визуальное смешение материалов», выглядит натянуто и неубедительно.

Если полицейский не  видит разницу между бумажным свертком и полиэтиленовым, то это должно быть его головной болью, а не становится проблемой в судьбе человека.

Еще один «скользкий» момент в исполнении наркополицейского Нургалиева, свидетельствующий о его небеспристрастности, как минимум, и о его возможном злом (преступном) умысле, как максимум.

В уже указанном «рапорте» от 14.04.2021 г. «опер» в категоричной форме пишет, что речь идет о незаконном обороте героина:

«Во втором абзаце автором сделан вывод о том, что «героин Кобылину В.А. сбыл Гольштейн М.Б.», каким образом установлено наркотическое средство, не понятно, поскольку справка об исследовании 10/523 подготовлена 15 апреля 2021 года».

Здесь два варианта объяснения «провидческого дара», снизошедшего на оперативника, — либо Нургалиев изначально был в курсе, что это «героин», потому что сам (либо через кого-то) передал его Кобылину, либо рапорт переписывался «задним числом», когда уже от эксперта стало известно о наименовании изъятого вещества.

Но и то, и другое тянет на должностное преступление. Не меньше!
 

Кто-то скажет, что в моих рассуждениях и доводах «много предположений», «кабы как», да «если бы». Возможно. Не отрицаю с кондачка.

Тогда давайте досконально разберем один из примеров фальсификации, имеющей для этого у/д тотальный характер.

Когда следствию стало известно (а этот «козырь» защита скрывала до поры до времени), что сожительница Гольштейна гражданка О. В. Бобер в момент «преступления» находилась в автомобиле, началась бешеная работа по дезавуированию этого обстоятельства. При таких вводных всё обвинение разваливается, потому как довод обвиняемого следствию нечем крыть.

Что делают попавшие впросак сотрудники Саргатской полиции (что им мешало сразу задержать «преступника»?!) — они, не мудрствуя лукаво, берут с работодателя свидетеля Бобер справку о, якобы, нахождении ее на рабочем месте в то время, когда она сидела на заднем сидении автомобиля и видела все там происходящее.
 

Защита предоставляет суду сканы переписки Бобер О.В. и ее напарницы Миляевой С. В. посредством мессенджера «ватсап» от 14 апреля 2021 года в течение всего дня.

Данное доказательство, вроде как, подтверждает нахождение порознь Бобер и Миляевой 14.04.21г. Иначе, зачем бы двум девушкам, находящимся территориально в миниатюрном салоне сотовой связи, вести бурную Интернет-переписку? Также адвокат предоставляет на обозрение суда Оригинал выписки из медкарты Бобер из БУЗОО «Саргатская ЦРБ», согласно которой беременная Бобер О.В. «в период с 14 апреля 2021 года по 16 апреля 2021 года находилась на лечении в условиях дневного стационара».

Данное доказательство опять же должно подтверждать отсутствие свидетеля на рабочем месте 14 апреля 2021 года — со стороны Фемиды и этому аргументу… «ноль эмоций».
 

Тогда защита предоставляет копии квитанций «Сбербанк» за «спорный день», что подтверждает осуществление покупок Бобер О.В. в местах, находящихся на значительном удалении от места ее работы — салона связи «Мегафон».

Опять — «мало»!

В итоге адвокат Баландин «выбивает» у следствия последний их аргумент — уже за пределами срока следствия «опер» Нургалиев и следователь Улаева «обработали» гражданку Миляеву и хитростью заставили ее подписать тут же оформленный Протокол допроса, исходя из которого сменщица уже толком и не помнит, была Бобер на рабочем месте в обозначенный день либо нет.

Здесь важно даже не то, что с момента изложенных событий прошло достаточно времени и человек чисто физически не может вспомнить обстоятельства конкретного дня, важно, что и здесь не обошлось без опостылевшей… фальсификации!

Сторона защиты убедительно доказала, что допрос гр.Миляевой проводился за рамками следствия. То есть, незаконно!
Однако, зафиксированные с помощью фотографирования адвокатом Баландиным листы уг/дела странным образом на момент передачи материалов в суд трансформировались.

Документ, помещенный на два листа, ужался до одного с оборотом, а на месте освободившегося таким Макаром порядкового номера появилось «Постановление о возобновлении предварительного следствия». Цель манипуляции понятна даже мне — легализовать незаконный допрос гр. Миляевой и вложить его в материалы дела за рамками окончания следствия.

Шито-крыто!

Но защита раскладывает механизм должностного преступления «от и до».

«Однозначно, следует вывод, что неизвестное лицо с целью придания законности своим действиям прибегло к служебному подлогу, изготовило постановление о возобновлении производства по уголовному делу и вложило его в материалы уголовного дела после окончания предварительного следствия, при этом изменив нумерацию листов в томе № 3».

И еще — «действующий УПК РФ содержит исчерпывающий перечень оснований возобновления предварительного следствия, приведенный в ст. 211 УПК РФ, ни одно из которых не имеет места в данном уголовном деле».

Какой из всего этого пиршества нарушений следует вывод? Я — про набившую уже язык «фальсификацию», а юристы-профессионалы о неизбежных правовых последствиях.

«Учитывая изложенное, все дальнейшие процессуальные действия, проведенные после незаконного возобновления производства по делу, являются ничтожными»!

Могу привести еще один новаторский прием в исполнении защиты.

В правовом обществе, уверен, он бы был воспринят адекватно и, как сомнение, трактовался бы в пользу подсудимого. Как это будет в нашем Суде — одному Богу известно. Но канву новации я все же изложу. В общих чертах.

Адвокатом в материалах двух уг/дел (№ 12101520061000046 и № 12101520061000045) в отношении гр.Кобылина и гр. Гольштейна были обнаружены два протокола допроса свидетеля-понятого Сергея Клопова. Так вот, за исключением того, что допрашивали гражданина разные следователи, документы… идентичны до степени смешения.

С привлечением эксперта была проведена компьютерно-техническая экспертиза файлов, которая полностью подтвердила, что на 99% Протоколы имеют совпадения.

Такого в реальной жизни не бывает. Один случай на сто миллиардов, а, может, и больше. Но не у нас — в Саргатке это происходит, похоже, и часто, и запросто. Вопреки теории случайных чисел и относительности. Казалось бы, два разных следователя, два разных уголовных дела, две разных даты проведения процессуального действа, а показания у гр. Клопова С. А. одинаковые.

Слово в слово!

Если приводить все «косяки» предварительного и судебного следствия, то, боюсь, мне потребуется объем диссертации или монографии, но никак не опуса публицистического жанра.

Одни свидетели обвинения безбожно врали (экс-милиционер Ларионов трижды поменял показания в ходе одного допроса о месте своего нахождения относительно машины Гольштейна и видимости событий внутри салона), другие искренне недоумевали тому, что за них написали следователи в Протоколах допроса.

Суд не счел важным соотнести личность рецидивиста и наркопотребителя с 1998 года Кобылина с его «показаниями», которые раз за разом опровергались документами защиты.

Официальными.
 

Если смешной ответ Кобылина В.А. «держал ногами» на вопрос адвоката «Каким образом передавал ему наркотики Гольштейн?», можно считать «шуткой» или выражением негатива, то другие «провалы памяти» свидетеля под это обоснование не подтянуть.

Никоим образом. К примеру, после оглашения показаний Кобылина В.А. «в связи с существенными противоречиями» он подтвердил, что действительно просил у Гольштейна М.Б. телефон и списывался по «Телеграмму» на предмет приобретения «закладок». В этой части показания Кобылина В.А., данные им в ходе очной ставки, согласуются с показаниями Гольштейна М. Б. 

Опять же, важен посыл этих признаний «горе-свидетеля» — они были даны Кобылиным только «в связи с существенными противоречиями», он фактически был вынужден их дать, будучи припертым к стенке неопровержимыми фактами, имеющими, к тому же, для данной «уголовки» юридическое значение.

Или вот другой аналогичный пример злоупотребления со стороны гр.Кобылина.

Только после оглашения его показаний, данными в ходе очной ставки «в связи с существенными противоречиями», рецидивист подтвердил их (а куда деваться-то -?!).

Так вот, по словам Кобылина В.А., изъятые у него 14.04.2021 г. наркотические средства он «приобрёл 2 дня назад в городе Омске», а не у Гольштейна! Защита полагает, что «в данной части показания Кобылина В.А. являются истинными». Однако, уже через 20 минут после оглашения и подтверждения своей позиции свидетель «переобувается» на 180 градусов и дает прямо противоположные показания.

По мнению защитника Баландина, все дело в особенностях личности гражданина Кобылина и в его вредных привычках, как «altera nature».
 

Опрошенные в ходе судебного следствия свидетели — жители р. п. Саргатское дали исчерпывающую и нелицеприятнейшую характеристику «Кобыле».

Свидетель Евгений Петров, длительное время общавшийся с Кобылиным В.А., в судебном заседании охарактеризовал его как «лживого человека». Показал, что Кобылин В.А. «постоянно придумывал разные истории», «обманывал», «мог продать вместо наркотика воду».

Своим поведением и своими показаниями гр. Кобылин полностью подтвердил эти обвинения в свой адрес. Например, он врал суду, что «во время задержания не находился в состоянии наркотического опьянения». В томе 1 л. д. 32 имеется медзаключение, согласно которому «в биологических средах Кобылина В.А. обнаружен морфин». Потом свидетель пытался ввести Фемиду в заблуждение, сообщив, что «в отношении меня никакая психиатрическая экспертиза не проводилась». Но и в этой части его показания опровергаются материалами уголовного дела в отношении Кобылина В.А. (том 1 л. д. 132).

Психоэкспертиза не только проводилась, но и имеет выводы печальные для личности «свидетеля».

Но на этом ложь из уст Кобылина не прекратилась — выведенный неоднократно на «чистую воду», он продолжил изворачиваться и откровенно врать.

В судебном заседании от 06.12.2021 г. свидетель пояснил, что у него «нет наркотической зависимости», и в этой части слова свидетеля опровергаются материалами уголовного дела. Так, согласно выводам эксперта (том 1 л. д. 135 оборотная сторона уголовное дело в отношении гр.Кобылина), «Кобылин В.А. нуждается в лечении от наркотической зависимости».
Более того, не имеющий наркозависимости гражданин признался суду, что колется героином с 1998 года, к моменту задержания он употреблял в день две-три, а то четыре дозы героина.

Подумаешь, ерунда какая! А без этого у него никакой наркотической зависимости «нету».
 

    

Будучи патологическим вруном, Кобылин сочинил легенду и о поводах своих ночных встреч с начальником ОМВД по Саргатскому району.

Он бы, конечно, скромно об этих пикантных эпизодах умолчал, но фразы о том, что к нему домой пришел «сосед Виталя Скляр», попали на «прослушку» его телефона спецслужбами.

Не отвертеться!

Тогда Кобылин придумывает версию, что полковник полиции ему, рецидивисту, вручал под подпись «обвинительное заключение». Экс-прокурор Баландин усомнился в достоверности этих показаний, так как «в соответствии с ч.2 ст. 222 УПК РФ копия обвинительного заключения вручается обвиняемому прокурором, а не подполковником полиции».

Об истинных причинах встреч «соседей-антиподов» и предмете их задушевных бесед остается лишь догадываться.
 

Тем не менее, защита полагает, что списывать эти обстоятельства со счетов нельзя. Они могли оказать существенное влияние на ход расследования!

Например, «начальник ОМВД России по Саргатскому району Омской области Скляр В.В., выполняя организационно-распорядительные и административно-хозяйственные функциями, мог использовать авторитет занимаемой должности для оказания влияния на работу подчиненных».

В частности, он мог направить в нужное русло работу сотрудников следственного отделения своего Отдела полиции. При этом, его частный интерес просматривается вполне явственно: проживать в одном доме с наркобарыгой, который ни от кого не скрывается и открыто ведет антисоциальную деятельность — это весьма странно.

И вызывающе!
 

Будучи привлеченным к ответственности по тяжкому преступлению и приговоренным к тюремному сроку до 10 лет, что мог «поведать городу и миру» рецидивист и «наркоша» со стажем?!

Да мог «сдать с потрохами» всех своих гласных и негласных покровителей. А окажись среди таковых «сосед Виталя Скляр»? Скандалу потом не оберешься.

Защита и эти обстоятельства не списывает со счетов своих многочисленных доводов «о невиновности Михаила Гольштейна» — просит апелляционную инстанцию Облсуда дать свою оценку фактам:

«В целях обоснования заинтересованности следователя и руководителя следственного органа прошу суд обозреть в судебном заседании документы, подтверждающие личные неформальные отношения свидетеля Кобылина В.А. и начальника ОМВД России по Саргатскому району Омской области Скляра В.В., в частности, указания свидетеля Кобылина В.А. на неоднократное посещение его жилища Скляром В.В. в ночное время».
 

Целый блок доводов адвоката Баландина касается грубых нарушений следствием и судом первой инстанции норм Уголовно-процессуального Закона.

Я не буду их живописать, потому как и сам мало разбираюсь в этих тонкостях и уверен, что читателям это будет мало интересно. Свернем в другую ипостась размышлений.

При всем уважении к УК и УПК, другой вопрос гложет меня. Как стало возможным, что шесть раз судимый наркоман столько лет открыто «барыжит» (сбывает наркотик) односельчанам (школьникам и молодежи -!!!), а местная полиция об этом ничего не знает 22 (двадцать два -!) года кряду.

Феерия!

Один из моих знакомых — бывший «опер» наглядно показал и доказал, что весь наркобизнес в Омске крутится вокруг… правоохранительных органов.

При этом пресечение преступлений, упреждение противоправной деятельности далеко не самое важное в этом функционале.
«Крышуют, участвуют, получают выгоду» — дал недвусмысленно понять мой собеседник о роли местных силовиков в этом наркопроцессе.

И пояснил «на пальцах».

 («Наркобарыги» (оптовые продавцы), «закладчики» (исполнители-курьеры) и «торчки» (рядовые наркопотребители) используют ряд Интернет-сайтов с целью обмена информацией. Официальная блокировка данных ресурсов со стороны государства вполне преодолима с помощью популярных ныне «хакерских программ».
 

Не смотря на эти «хитрости» и «сложности» вся «наркосеть» вполне прозрачна и при желании может быть отслежена.
Подчеркиваю, при желании.

Закладчики-курьеры при трудоустройстве оставляют «работодателям» скан или фото своего паспорта. Пожалуйста, тут же берите потенциального преступника в разработку, встречайтесь, разъясните ему ближайшую перспективу с тюремной баландой и «петушатиной» лет на 8-12. Думаю, многие призадумаются и самостоятельно откажутся от такого вида «легкого заработка», даже если очень-очень нужны деньги.

Но их никто не предостерегает, а наоборот, им втирают в уши, что «все схвачено, за все заплачено». Да немного «поднять денег» им дадут, но только для того, чтобы задокументировать преступление и «сделать палку» в своем послужном списке.
Не более.

Ваша судьба, ваше будущее и будущее членов вашей семьи здесь никого не волнует!
 

     

Вот здесь самое важное место, чтобы задаться вопросом, применительно к нашему «делу Гольштейна».

Почему оперативники годом, двумя годами, месяцем ранее не задержали «наркобарыгу» Кобылина, а, задержав, сделали все возможное, чтобы он очутился на свободе в скорейшие сроки? Не потому ли, что гражданин Кобылин не только «кладезь скабрезной информации», но и отыгранный для общества ресурс. Он уже не способен социально встроиться в общество и быть ему полезным, он физически непригоден для продолжения рода, он — «мусор», как бы это не звучало провокационно и грубо.

Его оппонент Михаил Гольштейн — прямая противоположность.

Человек молодой, морально не испорченный, не курит, не пьет, социально обустроен, старается обеспечить семью, уважителен к родителям и окружающим, любит и хочет иметь детей. Такое ощущение, что именно таких силовики и стараются, погрузив в криминал, выбить из обоймы нашего общества.

Навсегда!
 

 Можно, закрыв глаза на творящийся в наших силовых органах беспредел, осуждать «гольштейнов» одного за другим, опираясь на нравственную грязь и духовную нищету «кобылиных», а можно, пойти другим путем и наконец-то, поставить все «с головы на ноги» и заставить оперативников, следователей, прокуроров работать не для «галочки», не «в полсилы», не «себе на карман».

А в интересах нашего Общества и нашего Государства.


И от «высоко духовного» спустимся к нашему «земному и грешному» — к маленькому «делу Михаила Гольштейна» из затерянного Богом р. п.Саргатское.

Очень бы хотелось, чтобы наш Облсуд при оценке показаний основного (единственного) свидетеля обвинения Кобылина В.А. учел данные о его личности. Судом первой инстанции это не было сделано. Хотя в ходе заседаний установлено, что «Кобылин В.А. 6 раз привлекался к уголовной ответственности», «с 1998 года употребляет наркотические средства», «в момент задержания находился в состоянии наркотического опьянения», «признан нуждающимся в лечении от наркомании», но от лечения отказался.

Еще бы — он, по сведениям из райцентра, уже давно «откинулся» на волю и промышляет тем же!
Не удивлюсь…
 

И главная, на мой взгляд, «нестыковка» в исполнении Большереченской Фемиды.

Суд при оценке показаний гр.Кобылина В.А. допустил противоречивые суждения. В частности, суд признал ложным показания свидетеля-рецидивиста на сбыт ему Гольштейном наркотического средства, изъятого в шприце. Вместе с тем, признания этого же сомнительного лица в части сбыта подсудимым ему наркотика в «бумажных-полимерных» свертках, суд признал…
достоверными.

Где логика?!

P.S.
Каждое утверждение защиты в «деле Михаила Гольштейна» носит не умозрительный, а  доказательный характер — оно относимо и допустимо, а в совокупности достаточно для использования как аргумент в состязательном процессе. Такой подход был продемонстрирован в этом судебном процессе даже в мелочах.

Восполняя пробел в показаниях свидетеля О. В. Бобер о том, что она «не слышала о чем беседуют мужчины на переднем сидении автомобиля», адвокатом к апелляционной жалобе приобщено медицинское заключение о реальном наличии у девушки проблем со слухом.

В противовес позиции следствия и суда каждое слово защиты подкреплено делом.
И документом.

(продолжение следует…)

Александр Грасс,

специально для авторского блога на www.ОМСК-ПРАВО.РФ

Источник: СМИ «ИА АЛЕКСАНДРА ГРАССА»