Спектакль «Долгий рождественский обед» по пьесе Торнтона Уайлдера театра «На Васильевском». Режиссер-постановщик Руслан Нанава. Гастроли в Омске в 2019 г.
Театр «На Васильевском», основанный в 1989 г., представляет особый интерес для омичей, т. к. «там на четверть бывший наш народ» — из Омского академического театра драмы, а именно: народный артист Юрий Ицков, заслуженные артисты Надежда Живодерова, Сергей Лысов и Владислав Лобанов, артисты Илона и Давид Бродские, Андрей Никитинских, Алексей Манцыгин.
Семья неких Байярдов собирается на Рождество вокруг большого стола с традиционной по американскому обычаю индейкой. Меняются поколения, но традиция не нарушается вот уже девяносто лет, которые протекают за два часа сценического времени. Люди рождаются и умирают по простой схеме. Из одной (светлой) двери выкатывается детская коляска — человек родился, в другую (темную) дверь человек отправляется на кресле-каталке или уходит пешком — скончался.
С именами и родственными связями разобраться сложно, не то по небрежности автора, не то переводчика. Главной персоной является матушка Байярд (артистка Татьяна Калашникова). Первыми появляются некая Люсия (Асия Ишкинина) и Родерик (Арсений Мыцык). Поскольку это семья, то должно быть сказано, как принято, кем они приходятся матушке Байярд, но никаких указаний на этот счет нет, и только про следующего персонажа сообщается, что это кузен Брэнден (Булат Шамсутдинов), но, спрашивается, чей кузен — неизвестно. Лишь позднее, читая пьесу, с трудом догадываешься, что Родерик сын матушки Байярд, а Люсия его жена, кузен же так и унесет тайну своего родства на тот свет. Имена персонажей не имеют какого-либо серьезного значения, но без них невозможно раскрыть содержание спектакля, ведь пьеса «Долгий рождественский обед» впервые показана в Омске и следует рассказать о ней подробней.
Матушка Байярд что-то начинает рассказывать о своей молодости в те времена, когда было полно индейцев, неизвестно, замечу, куда девшихся, но следует реплика Люсии: «Последнее время матушке Байярд немного нездоровится». Эта невинная фраза, оказывается, означает, что старушке пришел конец. Она уезжает без каких-либо видимых причин в своем инвалидном кресле, и больше ее нет, ушла в вечность. Ее место по старшинству занимает Люсия. Слово «нездоровится» будет повторяться в качестве причины смерти и по отношению к другим персонажам.
Вкатывают детскую коляску с голубыми лентами — родился мальчик, его назвали Чарльзом (Роман Зайдуллин) в честь деда. Не успели нарадоваться Чарльзом, снова вкатывается детская коляска с розовыми лентами — родилась девочка, ее назвали Женевьевой (Светлана Щедрина) в честь бабушки. Новорожденные Чарльз и Женевьева тут же начинают действовать в виде реальных взрослых артистов, ведь им нужно быстро состариться и уступить место следующему поколению. Особенно впечатляет мощный Роман Зайдуллин, который якобы в 12 лет просит отца Родерика сходить с ним на каток. Однако Родерик настолько много пьет, что пытается даже повеситься. Между прочим, в пьесе этого эпизода нет, в любом случае поход на каток не состоялся.
Родерик исчезает за черной дверью, появляется детская коляска с зелеными лентами. Какого пола ребенок в ней не сообщается, его родители выпивоха Чарльз и Леонора (Анна Захарова), с которой он познакомился на танцах и на которой женился вопреки воле родителей. Едва только родители увидели новорожденного, «коляску решительно выкатывают в черную дверь» — нет ему жизни. Никаких разъяснений столь странной расправы не разъясняется. Сообщается только, что Люсия обнимает Леонору и они «что-то говорят друг другу шепотом» — реплика автора пьесы. Люсия успокаивает Леонору: «Только время может помочь в этом». Автор пьесы сознательно не проясняет тайну совершившегося рождения и смерти, и свое мнение я скажу ниже.
Следующими уходят из жизни кузены Брэнден, но появляется детская коляска с двойняшками и бледно-желтыми лентами. Что за бесовщина? Женевьева при этом почему-то, обезумев от горя, истерично заявляет: «Я больше не могу, я этого не вынесу». Этих оставляют живыми, мальчика называют Сэмюэлем (Булат Шамсутдинов), девочку Люсией-младшей (Асия Ишкинина) в честь бабушки. Вновь не замедлила появиться коляска, но с синими лентами, слава Богу. Мальчика назвали Родериком в честь выпивохи дедушки. Роль младшего Родерика исполняет тот же артист Арсений Мыцык. Других персонажей семейства исполняют также повторно артисты Татьяна Калашникова, Асия Ишкинина и Булат Шамсутдинов. Это создает дополнительный винегрет при восприятии их зрителями. В пьесе есть указание автора, что стареющие персонажи надевают белые парики или старушечьи платки, но режиссер проигнорировал это, создав дополнительные трудности для зрителей.
На фото артисты Анна Захарова, Светлана Щедрина, Роман Зайдуллин.
Больше никто не рождается. Из троих детей Леоноры юный бледно-желтый Сэмюэль (Сэм) отправляется на войну в Европу и там погибает. Об этом сказано так: «Один из двойняшек Сэм в форме младшего лейтенанта уходит через черную дверь, бросив впереди себя свой не понадобившийся парик», поскольку до старости он не дожил. Родерик младший не оправдал надежды отца Чарльза, который жестко высказал ему: «Ты вел себя на вечеринке, как дурно воспитанный испорченный щенок. Ты был пьян и нагрубил дочерям моих лучших друзей». Отец пытается заставить его работать, но тот активно возражает: «В этом городе только и остается, что напиться, чтобы избавиться от скуки». Он уезжает из города, а за ним и сестра его Люсия: «Пора и мне упаковать чемодан».
Неудачной сложилась также судьба Женевьевы, которая осталась старой девой, и к финалу спектакля произносит несколько страстных монологов про одиночество, на которое ее обрекли новорожденные родственники с разноцветными ленточками. Она дала матери обещание не выходить замуж и, следовательно, отказалась от деторождения.
Итак, семья Байярдов за 90 лет (где-то три-четыре поколения) выродилась и развалилась. Что же полезного извлечет для себя зритель из подобного спектакля? Идет банальное унылое повествование неблагополучной семьи, но, как ни странно, столичные критики на все лады восхваляют спектакль: не было ни золотого века, ни темного средневековья, есть лишь смена поколения, однообразная, как океан. Чем же здесь восторгаться? Действительно, после спектакля остается только напиться. Критики толкуют даже о какой-то особой «философии истории» Уайлдера.
Я вижу другую, хотя и трудно различимую философию Уайдлдера. Во-первых, что означают цветные ленточки на новорожденных и недосказанности? Каждого из нас в свое время выносили из роддома в пакете, перевязанном синей или красной лентой, и символический смысл ленточек был простой и понятный. Синяя ленточка для мальчиков происходит от Ордена Святого Андрея Первозванного, а красная или розовая для девочек — от Ордена Святой Екатерины. Догадаться о смысле цветных ленточек у Уайлдера не составить труда, если знать, что он гомосексуалист, о чем есть информация в википедии. Жены или детей он не имел. Там же можно найти информацию, что с легкой руки гея Оскара Уайльда зеленая гвоздика использовалась в качестве символа гомосексуалистов в Великобритании, а зелено-желтый цвет аира фигурирует у содомита поэта Уолта Уитмена.
Таким образом, Торнтон Уайлдер (1897-1975) отражает в своей пьесе символику сообщества лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендерных персон (ЛГБТ-сообщества), имеющего флаг цвета радуги. О причастности же к этому сообществу режиссера Руслана Нанавы, по понятным причинам, никакой иной информацией мы не располагаем, кроме того, что пьеса ему приглянулась. Сам он толкует суть своего спектакля в одном из рекламных роликов так: «Показан вечный конфликт человека со временем». Это пустое, в спектакле никакого конфликта человека со временем нет. Чего проще: родился-умер, родился-умер, не указан даже возраст ни одного умершего. Как говорится, умер Максим, ну и ладно.
Скорее, здесь можно наблюдать конфликт режиссера Нанавы с Богом и с традиционной нравственной моделью поведения. В том же упомянутом ролике Нанава заявляет: «Надо брать от жизни всё». Артисты же добавляют ему в унисон: «Как здорово, что мы всё-таки живем. Наслаждайтесь жизнью, пока у вас всё хорошо, ловите каждую секунду и минуту, чтобы получить максимальное удовольствие» (Арсений Мыцык).
Такую философию раньше называли эпикуреизмом, а теперь, похоже, это есть философия ЛГБТ-сообщества. Во всяком случае, она не имеет ничего общего ни с советскими общественно-политическими представлениями («секса не было», но были «героические» стройки), ни с библейскими — не зарывай свой талант в землю, творчески трудись. Любопытно также, что в спектакле фигурирует понятие «рождество», но не «Рождество Христово». В православном календаре есть еще Рождество Пресвятой Богородицы или Рождество Предтечи и Крестителя Иоанна. Чьё же рождество 90 лет подряд отмечает индейкой семья Байярдов? Не могу исключить такого варианта, что это рождество Сатаны, подвязывающего новорожденным цветные ленточки.
В театральном же ремесле режиссер изрядно поднаторел. В спектакле можно наблюдать ряд остроумных решений. Замечательно устроено у него звездное небо. Весь верх затянут черным полотном с дырками разной величины, через которые прожекторами с обратной стороны создается эффект ярко светящихся звезд. Забавно вращение разными супругами обручей хула-хуп, после которых рождаются дети, сколько тренировок — столько детей.
Однако имеют место и банальные приемы в виде искусственного дыма или снега. Нелепо начало спектакля, когда за двадцать минут все персонажи прочитывают всю пьесу с запредельной скоростью, чтобы никто ничего не понял. Не к психиатру ли эта задачка?
Начало спектакля: скороговоркой читается пьеса и разбрасываются листы.
Главное же недоразумение в том, что все персонажи почти постоянно едят воображаемую индейку с помощью ножа и вилки, которые прикреплены к каждому стулу. Делается это поедание активно, азартно, с бесконечно повторяющимися застольными пожеланиями и предложениями: «Что тебе положить, белого мяса или ножку? Положить гарнир? Кому клюквенного соуса?» Три часа зритель вынужден наблюдать поглощение индейки.
Ничего нового не открывает пьеса Уайлдера, ни событий, ни информации, ни мыслей, ни идей. Жизнь гораздо богаче, интересней и увлекательней. Содержание убогих разговоров персонажей сводится к обсуждению болезней (ишиас, ревматизм) людей, которых даже нет в числе действующих лиц. Некоторые фразы повторяются по нескольку раз, так просьба отключить телефоны сказана трижды разными персонажами — какой-то дешевый и нелепый прием. Минут десять-пятнадцать артист Арсений Мыцык в полном молчании ставит на стол два столовых прибора — режиссер счел это за высший пилотаж. Продолжительность спектакля превышена на час выше указанного.
Спектакль представляет типичное потребительское общество людей без всяких признаков духовности. За 90 лет длившегося «рождественского» обеда ни разу не вспомнили о Христе и Богородице, о волхвах, пастухах и Вифлееме. Вместо Христа реально поклоняются индейке, да иначе и быть не может, т. к. у ЛГБТ-сообщества не лучшие отношения с Евангелием, в котором жители страны Гадаринской аналогично предпочли не Христа, а свиней. Они просили Христа оставить пределы их.
Сугубо растительную жизнь предложил «Долгий рождественский обед» театра «На Васильевском» омскому зрителю. Об артистах нет смысла писать отдельно, т. к. ими по воле постановщиков не создан ни один индивидуальный художественный образ, а представлен лишь калейдоскоп Люсий, Родериков, Чарльзов… Бывших омских артистов в спектакле не оказалось, ну и хорошо. Был Юрий Ицков, но в другом спектакле.
