Спектакль «Отцы и дети» по роману И. С. Тургенева в Омском ТЮЗе. Постановка главного режиссера театра Евгения Рогулькина.
Признаюсь, вначале я не хотел писать про этот спектакль, т. к. он вызывал больше вопросов, чем давал ответов. О своих сомнениях я лишь успел обмолвиться по телефону с постановщиком после премьеры 19 июля, и он сказал, что работа над спектаклем будет продолжена осенью после его возвращения из отпуска, мне следует тогда посмотреть спектакль еще раз.
Однако случайно тогда же я встретил свою давнюю знакомую с газетой «Вечерний Омск» в руках (№ 29от 24 июля), в которой она рекомендовала прочитать рецензию на спектакль «Отцы и дети» и вручила ее мне. Рецензия Татьяны Поповой называлась «Пациент скорее мертв». Судя по резкому заголовку, рецензия сугубо отрицательная. На следующий день на почте, облокотившись на стойку в ожидании своих квитанций, перед глазами я увидел газету «Ореол» (№ 30 от того же числа). Прямо на меня смотрела обезоруживающая надпись: «Новая постановка Омского ТЮЗа стала самой провальной в репертуаре театра». Автором ее была Ирина Романова.
Я не стремлюсь читать критику других авторов, но на этот раз я прочел обе рецензии с большим интересом. К ним добавился также материал на сайте журнала БК «Тургенев в Омском ТЮЗе: на сцене березки и эклектика в костюмах», подписанный Викторией Горчицей. Все три материала отличались непривычно жесткой стилистикой и настолько негативной оценкой спектакля, что я нашел возможность сделать из этого вывод, указанный в заголовке данного материала. Анализ в целом совпал с моей собственной мысленной оценкой. Я рад был этому, но в тоже время сожалел о явных неудачах спектакля. Дело в том, что раньше мной был опубликован светло-радужный анализ двух предыдущих спектаклей Евгения Викторовича — «Онегин» и «Гроза» и на этот раз я оказался обескураженным. Казалось, что не он ставил этот спектакль.
Перечитав роман Тургенева заново, спустя десятки лет после его изучения в школе, напоминаю его содержание. Прежде всего, о зубках. Они режутся у незаконнорожденного младенца Митеньки, у которого отец дворянин Николай Петрович Кирсанов 44 лет (артист Сергей Дряхлов), а мать — Фенечка лет 26 (Анастасия Донская), дочь в прошлом хозяйки постоялого двора, а затем экономки в доме Курсановых. По роману она настолько обаятельна, что в нее тайно влюбляется брат Николая Петровича Павел Петрович (Александр Карпов), а затем и неверующий в любовь главный герой Евгений Базаров (Павел Назыкин). Насколько убедительно сумела актриса пленить трех мужчин одновременно, судить трудно, т. к. досконально замерить чувства каким-либо прибором невозможно.
Базаров, недавно приехавший в гости к Кирсановым, строго говоря, повел себя по-свински. Застав Фенечку одну в беседке, он непочтительно поцеловал ее, по существу жену хозяина, в губы, а Павел Петрович увидел это. Защищая честь брата и свое собственное достоинство от какого-то студента-лекаря, он вызывает Базарова на дуэль и тот ранит его в ногу. В конце романа, замечу, Николай Петрович узаконивает свои отношения с Фенечкой и венчается с ней.
Павел Петрович (Александр Карпов) и Фенечка (Анастасия Донская).
Есть также две сестры: вдовая помещица Анна Одинцова 28 лет (Ольга Которева) и младшая Катя (Надежда Костюк). Будучи нигилистом, на словах отрицающим всё, включая любовь, Базаров влюбляется и в Анну. Некоторое время Анна увлекается оригинальным Базаровым, но скоро его отрицания надоедают ей, да и по социальному положению он ей не ровня. Он остается со своими лягушками и умирает от тифа. Даже закадычный друг его Аркадий Кирсанов (Дмитрий Керн) отказывается от него вместе с его нигилизмом и женится на Кате.
Такова сюжетная основа романа и спектакля, а какова идея? Если в свое время (1862 г.) роман вызвал общественный интерес, то в спектакле от этого не осталось и следа. Кому нужен сегодня грубый неотесанный человек, твердящий, что он отрицает всё: искусство, науку, нравственность и прочее. В спектакле не раскрыта проблема отцов и детей ни в каком варианте. Из трех рецензий справедливо указано на это у Виктории Горчицы: «Самое большое недоумение вызывает тот факт, что никакого переосмысления и осовременивания образа нигилиста Базарова в постановке Рогулькина нет. Складывается впечатление, что Тургенев современному театралу не нужен».
Не со всем, на мой взгляд, по мелочам можно согласиться с критикой указанных авторов. Почему-то все они не одобряют березки на сцене, мол, «всё это мы уже когда-то видели, и не один раз. Скучно, уныло, вторично». А разве надоедают нам березки — один из символов России в лесу или парке, тем более что березовые рощи неоднократно встречаются в романе? Березки на сцене, кстати, хорошо сочетаются с фигурками девушек: девушки как бы оживляют березки, а те дополнительно эстетически украшают героинь.
Катя (Надежда Костюк).
Все авторы по-женски делают также какие-то замечания по младенцу Митеньке. Они совершенно не принципиальны: искусственный он или настоящий, голос он подает реально, или записан, и почему летом ребенок завернут в теплое одеяло? Ну, серьезно ли это?
С остальной критикой я бы согласился: зачем-то Анна третирует свою сестру Катю; нелепо показана смерть Базарова и его дуэль с Павлом Петровичем; раздражает временами опускаемое сверху полотно; неумело использован свет. Я добавил бы к этому нелепость того, что «престарелый старикашка» отец Евгения Базарова (Владимир Крутов) долго и лихо натурально колет дрова, что вряд ли допустимо на сцене даже по технике безопасности. Странно, что в трех усадьбах (Кирсановых, Базаровых и Одинцовых) гостей встречает, как наваждение, один и тот же слуга (Прокофьич, Тимофеич, дворецкий). Валерий Ростов прекрасен в своей роли, но появление его второй и третий раз сбивает с толку и вызывает недоумение. Никак не мотивировано также то, что очень воспитанный, казалось бы, Аркадий Кирсанов дурашливо раз и два мешает Кате играть на фортепьяно, едва познакомившись с ней. Зачем Базаров неприятно и неожиданно свистит соловьем-разбойником на сцене и пробегая по залу?
Все эти вопросы следует адресовать постановщикам, а не артистам, некоторые из которых играют отлично. Названные критики единодушны в том, что чудесна игра Надежды Костюк, Дмитрия Керна, Александра Карпова. Особенно впечатляет игра Надежды Костюк, она подвижная, эмоциональная, неожиданная, душевная. Добротной игрой отличаются Ирина Коломиец в роли экстравагантной эмансипированной особы Кукшиной и Максима Пешина в образе Ситникова. Не так ярко показал себя Сергей Дряхлов, ставший привычным. Ольга Которева, уверен, не смогла раскрыть себя и свой образ по причине неумелого партнера Базарова. Заслуженная артистка РФ Лариса Яковлева выражает слишком хрестоматийный образ любящей матери, лишенной индивидуальности и потому не оставляет особого впечатления.
Слева направо: П. Назыкин, Д. Керн, А. Карпов, С. Дряхлов, А. Донская.
Если в оценке успешной игры артистов критики несколько расходятся, то в отношении обескураживающей игры Павла Назыкина они единодушны. Цитирую каждого: «До сей поры работавший на второплановых и эпизодических ролях Назыкин просто не способен донести до зрителя глубокий характер Базарова. Артист не умеет работать с текстом, неправильно расставляет паузы, искажая смысл предложения и выбирая интонации, которые делают реплики бессмысленными. Постоянное желание куда-то спрятать руки, полнейшее отсутствие энергии — вот что такое Базаров в спектакле ТЮЗа». Другая пишет: «В спектакле Рогулькина главный герой не читается вовсе. Это совместная беда его и артиста. Режиссер дал ему непосильную ношу и не объяснил, как её нести. Временами Назыкин теряется настолько, что смотреть на него невыносимо, на актера государственного театра он даже не похож». И дальше в таком же духе. Наконец, в третьем материале читаем: «Спектакль без главного героя. У Назыкина явные проблемы с пластикой. Он ходит по сцене так, как будто стесняется того, что работает актером. В «Отцах и детях» Омского ТЮЗа нет жизни». Из своих наблюдений добавлю, что Назыкин малоподвижен, лишен артистического обаяния, в словах улавливаются дефекты речи.
Просто прочитать на сцене роман нет смысла, да и сделать это невозможно, т. к. непрерывное чтение займет часов пятнадцать-двадцать. Между тем проблема отцов и детей всегда имела место, а сегодня она обострилась, как никогда. Можно поддержать в этом отношении режиссера Евгения Рогулькина, несмотря на его неудачи. Хорошо уже то, что он поднял интерес к роману И. С. Тургенева.
Не обязательно политизировать спектакль, но постановщику спектакля следовало бы дать хотя бы намек на то, что современные отцы и дети далеко не те. Противоречия между ними стали страшными, угрожающими, зачастую подлинно кровавыми. Ежедневно где-то идут столкновения молодежи и студентов с полицией — в Германии, Греции, Испании, Франции… Терроризм стал обычным явлением. На родине Ивана Сергеевича Тургенева «отцы» тотально ограбили «детей», лишили их доступного образования и медицинского обслуживания. Они иных пустили с сумой за рубеж, иных приучают к алкоголю и наркотикам и массово развращают. Случается, девушки сжигают флаг РФ и выкладывают видео в инстаграм (София и Валерия, Саранск, 14 января 2019 г.).
Надеюсь, постановщик воспримет не очень лестный анализ критиков и извлечет из него пользу, ведь работу над ним он обещает продолжить. Сколько же таких критиков? Мне встретилось их столько же, сколько и зубок у персонажа Митеньки. На самом деле их может быть больше, но не меньше. Цитирую диалог Базарова и Фенечки:
«— Что это у него щеки такие красные? Зубки, что ли, прорезались?
— Да-с, — промолвила Фенечка, — четверо зубков у него уже прорезались, а теперь вот десны опять припухли.
— Ничего, все в порядке: зубастый будет».
Пусть будет зубастой и омская театральная критика.
