Омич, который любого заразит своей увлеченностью, распределяет творческую энергию между тремя любимыми делами: изготовлением деревянной мебели, обучением детей столярному мастерству и созданием наборов «Сделай сам», из которых благодаря умелым ручкам получаются кормушки для птиц.

– Артем, как в вашу жизнь пришли кормушки?

– Первоначальная идея заключалась в том, чтобы мастерить что-то вместе с детьми. Я думал о детских домиках – такие нередко ставят во дворах частных домов. Но это было слишком дорого, чтобы с этого начинать. У меня просто не хватило бы средств на реализацию столь масштабной затеи. И вот я ломал голову, идеи буквально витали в воздухе. Вдруг позвонил товарищ и посоветовал послушать выпуск бизнес-подкаста, героем которого стал московский предприниматель Алексей Лапшин. Я только услышал слово «скворечники», и все! Послушал подкаст, позвонил Алексею и сказал: «Здравствуйте, я ваш будущий конкурент». Он отнесся адекватно, даже поделился информацией. Это происходило осенью, поэтому я сделал упор не на скворечники, а на кормушки. Скворечники у меня есть, но они занимают небольшую долю продаж.

– И вы действительно стали для Алексея конкурентом?

– Так получилось, что в основном наборы я продаю в Москву. Интересно, что привезти из Омска транспортной компанией получается даже быстрее, чем если бы житель столицы заказал набор у предпринимателя-земляка. Я разработал шесть видов кормушек и по сей день радуюсь, что на тот момент у меня не было денег, чтобы изготовить большую партию. Средств хватило на то, чтобы сделать по одной каждого вида для фотосессии. И за целый год у меня заказывали только один вид кормушки – №3. Не знаю, почему выбор именно такой, мне они нравились одинаково. Важно было дошлифовать продукт, поэтому я на основе наиболее понравившейся людям кормушки разработал готовый вариант изделия. Дизайн коробок первое время менялся, я оттачивал каждую линию до градуса. Теперь уже есть устоявшееся оформление.

– Как думаете, для птичек важно, как выглядит кормушка?

– Я каждый год у себя в микрорайоне развешиваю кормушки и заметил: когда она красивая, туда насыпают корм, в отличие от каких-нибудь бутылок. К красивым кормушкам людей тянет, они подходят с детьми. Есть, к сожалению, и обратная сторона этой красоты: каждый год кормушки воруют... Но со временем таких случаев все меньше. Если в первый год из шести кормушек пять украли, то на второй год оставили три. А на третий украли всего одну. Хорошо, если их забирают, чтобы птиц кормить. Обидно только, что в микрорайоне кормушка – это своеобразный объект притяжения. Люди приходят, а ее нет.

– Вы раньше увлекались птицами?

– Начал увлекаться из-за кормушек. Со временем стал наблюдать за птицами. Оказывается, кроме воробьев, у нас немало других видов, на которые я раньше не обращал внимания. До кормушек идешь: птица и птица. А теперь думаешь: вот дубонос, вот зеленушка. Бывают такие птицы, которых можно встретить только в Парке Победы, потому что там камыш. Они едят семечки камышовые.

– А любимая птица у вас есть?

– Если говорить не о красоте, а просто про любимых, то у меня это обычная синица. Если в виде человека ее представить, то она самая культурная. Просто есть птицы, к которым мы привыкли. Ты же не скажешь, что воробей красивый. А он красивый, просто он нам приелся, поэтому мы так не говорим.

– Повадки птиц вы тоже изучаете?

– Я повесил кормушку на присосках за окном и во время завтрака иногда занимаюсь неким подобием бёрдвочинга. Я не сажусь наблюдать специально, просто бывает, приходишь на кухню, пока наливаешь чай, смотришь за ними. Ты завтракаешь, а они из кормушки едят. Начинаешь замечать какие-то их повадки. Параллельно стал читать о птицах. Ездил к орнитологу, он мне сказал, какого размера должны быть кормушки и скворечники. С одной стороны, я выпускаю детские наборы, а с другой – свои функции они все же должны выполнять.

– А детей удалось «заразить» своей любовью к пернатым?

– Забота о природе, безусловно, пробуждается. Как родители заботятся о ребенке, так и ребенок учится заботиться о ком-то еще, а не только потреблять. Понимает, что птички хотят кушать. Когда в доме устанавливают заоконные кормушки, дети начинают с интересом наблюдать за птицами. А еще ребенок очень расстраивается, если ему купили набор, они собрали с родителями кормушку, повесили во дворе, а ее украли... У меня иногда заказывают мастер-классы, там дети за одно занятие делают кормушку, которую потом забирают с собой. Потом я дарю детям открытки с моими фотографиями, мы угадываем, какие птицы на них изображены. Я рассказываю, как надо кормить птиц, чем их можно кормить, а чем нельзя. К примеру, уток в пруду нельзя кормить хлебом. А еще для создания атмосферы во время урока я вешаю кормушки за окно, и видно, как прилетают птицы и едят.

– Насколько я знаю, вам удалось привить детям и к другим обитателям неба – воздушным змеям.

– Все началось с того, что я посмотрел видео с фестивалей воздушных змеев. Они проходили, в том числе, в Санкт-Петербурге. Я подумал: «Как круто, мы же в детстве их мастерили!» Потом поспрашивал у друзей, и оказалось, многие взрослые ни разу не держали их в руках, а дети тем более! Сначала мы сделали воздушных змеев на станции, позапускали. Летом меня пригласили с воздушными змеями на День омича. Правда, большую часть времени это был какой-то провал: ветра не было, меня поставили куда-то вниз. Только под вечер все исправилось. Дети были в шоке: взяли три палки, натянули полиэтилен, и оно потом летает! И это достаточно медитативное занятие: ребенок может целый час запускать змея, не двигаясь. Взрослым тоже понравилось. Поэтому сейчас у меня идея: выпускать тубусы с наборами «Сделай сам» для создания воздушных змеев.

– Когда и как вы впервые пришли к тому, что хотите открыть собственное дело?

– Это было около шести лет назад, я тогда работал инженером в строительстве. Мне все нравилось, это не была работа, от которой я сбежал. Не было такого, что понедельники ужасные. Но понятие чего-то своего начало меня душить. Это была не какая-то блажь, что я не хочу на дядю работать. Просто понимал, что не хочу приходить к девяти утра. Не потому что это девять утра, а потому что это «надо». Сам хотел нести ответственность за свое дело, снимать сливки. Почему-то в этот момент меня попросили сделать сундук из дерева. Сделал, у меня получилось, я подумал: пусть будет дерево. Первое время я не увольнялся, выполнял заказы параллельно с работой. А потом, когда стало невозможно совмещать, уволился. И работы стало гораздо больше. Раньше я приходил к 9:00 и уходил в 18:00. Сейчас тружусь с восьми до восьми, но уставать стал меньше. Зря думают, что, если ты не работаешь «на дядю», значит, работаешь на себя. Работаешь ты в первую очередь на клиента, и он спросит с тебя гораздо больше, чем шеф. И ответственность перед ним будет выше. Каждая твоя ошибка – деньги. Все это очень важно, особенно в небольшом городе, где сарафанное радио – главная реклама. И то, что это твое любимое дело, все компенсирует. Главное – уметь хорошо вести таблички. С одной стороны, никто не отменяет «о боже, любимое дело, творчество». Но когда ты приходишь домой и включаешь Excel, ты понимаешь, где ты заработал и не заработал и почему.

– Как вы, имея техническое образование, стали педагогом?

– Это получилось случайно. На тот момент я уже делал мебель из дерева и наборы «Сделай сам». Откуда ни возьмись появилась мысль, что я хочу еще и преподавать. Несколько дней спустя я поделился этой идеей с подругой, и она сказала, что ее знакомая, руководитель частного детского лагеря, ищет педагога по столярному мастерству. Вскоре я прошел собеседование и поехал на смену. Раньше я даже особо не контактировал с детьми. Если бы мне за полгода до этого сказали, что я буду преподавать, я бы очень удивился.

– Легко получилось поладить с детьми?

– Я даже удивился, насколько быстро я нашел с ними общий язык. Руководитель лагеря потом призналась мне: она не была до конца уверена, что я справлюсь. У меня был тихий голос. Это здесь, на станции, после всех утренников, где я исполнял роли Деда Мороза и даже Волка, у меня голос прорезался, а тогда я был скромный. Но, как показала практика, мое преподавание удалось. На самом деле, вещи, которые люди считают в педагогике очень важными, не так уж нужны. К примеру, я никогда не повышал на детей голос, не командовал. Говорил громко, только если надо было перекричать шум. Возможно, не стоит ставить себя с ними на один уровень, но ни в коем случае не стоит общаться с высока. Достаточно быть профессионалом в своем предмете. Дети видят это и прислушиваются.

– Какие у вас обязанности в лагере и как часто вы туда ездите?

– Преподаю столярный кружок, езжу на две смены, зимой и летом. Подстраховываю вожатых – слежу за безопасностью во время купания, катания на велосипедах и др. Участвую в организации культурных мероприятий – КВН, викторины, караоке.

– Сколько вы уже преподаете на областной станции юннатов? Программа обучения отличается от той, что в лагере?

– Полтора года. На станции – более глубокое изучение, в лагере же обучение построено так, чтобы уже за 1-2 занятия получилось готовое изделие.

– А в теплице на станции юннатов вы с учениками тоже бываете?

– К теплице прикрепляют всех преподавателей, мы за нее ответственны. В этом году я решил с детьми как-то компенсировать природе то дерево, которое мы используем в работе. Поэтому мы с группами собрали желуди и высадили. Горшочки подписаны, у каждого ученика свой. Дети приходят, ухаживают за ними, поливают. Когда появились всходы, ученики были в восторге. Потом мы собираемся высадить будущие деревья.

– Артем, как вы думаете, педагогу полезно быть самому чуточку ребенком со столь же открытым и заинтересованным взглядом на мир?

– Нужен баланс. Полностью ударяться в ребячество нельзя. Ты можешь заиграться и, к примеру, начать ставить с детьми не очень безопасные эксперименты с инструментами – просто потому, что ты сам увлекся, как ребенок, и пропустил момент, когда дети тоже увлеклись. И они могут пораниться. О безопасности нужно думать. С другой стороны, надо оставаться отчасти ребенком, потому что это позволит лучше понимать учеников. К примеру, кто-то не хочет уходить с занятия, потому что не доделал работу. С точки зрения взрослого, ты можешь твердо сказать, что урок закончен. Но если ты попытаешься встать на место ученика, ты поймешь, что ему сейчас это интересно, ему это в новинку. И тогда ты набираешься воздуха, терпения и говоришь: «Давай, хорошо».

– Как считаете, почему все три ваших направления деятельности пришли к вам и не будет ли такого, что от чего-то однажды придется отказаться?

– Преподавание – возможно, здесь сказалась генетика, бабушка была преподавателем в младших классах. Дедушка был столяром – все сошлось вместе. Папа тоже делает что-то из дерева, но он на этом не зарабатывает, только для дома. Хотя в детстве я ничего не мастерил, тот сундук был первым большим изделием. Я не прыгаю от дела к делу, все они развиваются равномерно. А вот что-то четвертое я уже не вытяну – только если найму кого-то. Все три направления важны для меня одинаково. Я задумывался, от чего бы я мог отказаться – ни от чего. Изготовление мебели – чистое творчество, которое особенно хорошо идет под классическую музыку. Историю с кормушками я люблю в целом, хотя там довольно однообразные детали, и я подумываю однажды нанять человека для их изготовления. Что касается детей – наверное, мне нравится их обучать. Я бы не мог работать аниматором, там, где нужно кого-то развлекать. Мне нравится, когда есть прогресс. Дети приходят на занятия, им нравится, я им помогаю. И к концу года они могут что-то делать. В этом, наверное, прелесть.

Юлия Ожерельева