Там стоит крупнейший и старейший в Сибири деревянный храм в стиле классицизма, нуждающийся в реставрации. И тут больше всего надежды, что Бог пошлет.

Писать о грустном утомительно. Гораздо приятнее писать о радостном. Но в деле охраны памятников не так часто случаются радости. Поэтому, если хотя бы появляется надежда на восстановление памятника, это уже радостно.

Довелось мне недавно побывать в селе Екатериновка Тарского района. Меня пригласили туда обследовать местную церковь. Честно говоря, ехать было лень, путь неблизкий. Но я не пожалел. Из Тары в Екатериновку нас повез один из священников.  Мы проехали по новому мосту, а потом свернули на старую дорогу. Батюшка сообщил, что по этой дороге сейчас ездить запрещают, опасно. Есть новая, но она километров на 10 длиннее. Я сначала не мог понять, в чем опасность, дорога как дорога. По бокам стоит стеной дремучий лес. Но когда мы преодолели первый овраг, я начал понимать. Батюшка только хитро улыбался. Потом был второй овраг, гораздо крупнее и глубже. Но когда мы подъехали к селу, мне, сидя рядом с водителем, показалось, что дорога просто обрывается вместе с обрывом речной долины.

«Да все нормально», – сказал батюшка и привычно нажал на газ.

Оказалось, дорога не совсем обрывается, она идет под гору под углом градусов 40 (забегая вперед, скажу, что на обратном пути мы безуспешно пытались заехать на этот подъем). Мы лихо скатились по заснеженной извилистой горке. Под впечатлением от дороги я не сразу разглядел окрестности. Когда мы уже подъехали к церкви, которая стоит на противоположной вершине широкой долины, я смог насладиться видом. В долине когда-то протекала речка. В 19 веке она была еще судоходной. Сейчас почти пересохла, зимой ее тем более не видно.

Село раскинулось вдоль долины по обеим берегам речки. Склоны долины прорезаны несколькими глубокими оврагами. Некоторые улицы поднимаются в гору вдоль оврагов. Так что кроме долины село занимает 3 холма. А сразу за избами на склонах долины стоит стеной сосновый лес, который уходит вдаль. Лес настолько густой, что из-за тени кажется черным. Но местные говорят: это еще не урман. День был солнечный, снег искрился. На его фоне густой сосновый лес казался темно-зеленым. На верхушках сосен лежал снег, который сливался с небом. Пейзаж был не характерный для сибирской равнины, скорее горный. Неслучайно владыка Феодосий, когда впервые побывал в Екатериновке, назвал эти места «омская Швейцария».

Церковь стоит на вершине склона, сразу за ней лес. От нее видно все село. Нынешний вид церкви – это остатки былого величия. Она обезглавлена, перегорожена и выглядит как обычный сельский дом, только большой. Но при внимательном рассмотрении замечаешь много необычного. Начиная со входа. Высота входной двери 4 м. Не зная, что здесь было изначально, такую высоту трудно объяснить. Но для церкви это естественно. Когда выходит крестный ход с хоругвями, то их не надо склонять.

Сразу за входом, в притворе, в верхней части, сохранился не зашитый сруб. Он брусовый. Сечения венцов 250х250 мм, они очень точно отесаны и остроганы. Постель венцов идеально плоская, поэтому конопатка между венцами из тонкого верблюжьего войлока, пропитанного дегтем. Для 19 века эта технологий не уникальна, но она применялась очень ограниченно вследствие дороговизны и трудоемкости. Раз уж при строительстве церкви в 1861 г. применяли самые качественные, дорогостоящие и трудоемкие технологии, значит, к ее постройке было особое отношение. Оно и помогло церкви выстоять уже больше 150 лет и оставаться в безупречном техническом состоянии.

Слева от притвора бывшая лестничная клетка на колокольню. Сейчас от лестницы видны только следы врубок. В этом помещении сруб остался даже не беленым с постройки. Справа от притвора бывшая келья. Она побелена. В ней даже осталась печка с советских времен, когда здесь был кабинет директора клуба. Исторически церковь была летняя, холодная. Зимняя церковь была построена позже рядом с летней, но она не сохранилась. Так что сейчас приходится отапливать эту церковь, что при ее размерах разорительно. Высота потолков в церкви 5,5 м; размеры храмовой части 22,8 м на 15,2 м, т.е. площадь храмовой части 346,5 м2, а объем 1905,7 м3. Плюс к этому почти 60 м2 алтаря, соответственно, 330 м3.

Спрашивается, зачем такой большой храм в селе? При нынешнем населении Екатериновки в 2000 человек он действительно велик. Но когда его строили, здесь жили 8000 человек, и все они были православными. Так что храм был даже мал. У села долгая и сложная история. В 18 в., при Екатерине II, здесь был построен винокуренный завод. Село тогда так и называлось – Екатерининский завод. Справедливости ради надо сказать, что отток населения начался еще до революции, с закрытием завода, и продолжается по сей день.

Но вернемся в церковь. Из притвора сейчас мы попадаем в еще один коридор, выгороженный из храма, под его бывшими хорами. По бокам от него находятся две небольшие комнаты. Над ними, на хорах храма, кинобудки. Центральная часть хор над коридором разобрана. Прямо из коридора ведут две двери. Левая в зрительный зал, правая в танцевально-спортивный. Между залами стоит продольная несущая стена, которая делит храм на 2 не равные, но соизмеримые части. Зрительный зал немного шире танцевального. Несущими в этой стене являются 4 деревянных столба, обшитых досками. Эта планировка возникла в храме в 50-е годы при приспособлении его под клуб. Причем для реконструкции использовали материалы от разборки. Например, в зрительном зале пол по сей день остается с уклоном, как во времена клуба, но настелен он из плах 19 в. толщиной 80 мм. Это выяснилось, когда по моей просьбе подняли одну из плах, и я залез в подполье. Благодаря щелям в полу там можно насобирать целую коллекцию советских времен: билеты, папиросы, спички, этикетки, фантики...

Но меня интересовало другое. Когда мне впервые рассказали о храме, я, как инженер, сразу понял, что при таких размерах в нем обязаны быть промежуточные опоры. Тем более что есть сведения, что храм имел световой барабан и купол. Значит, в подполье обязаны быть их фундаменты. Наружные стены храма имеют кирпичный ленточный фундамент, значит, под столпами должен быть как минимум кирпичный столбчатый. Законы физики закону Божьему не противоречат. Храмы в воздухе не висят. И здесь чудес не произошло. Я обнаружил в подполье, хоть и разрушенные, столбчатые кирпичные фундаменты от столпов храма. Правда, сделать их точную привязку было очень сложно. Подполье тесное, холодное. Темное, пыльное. Но главный результат был получен. Визит на чердак дополнительной информации не дал. При перепланировке крышу разбирали, так что исторических следов не осталось. Но было очевидно, что крыша собрана из деталей исторических конструкций. На стропилах много лишних необъяснимых врубок. Балки перекрытия строганые, что функционально не оправдано и может говорить только о повторном использовании материала с других конструкций. Вернувшись в храм, мы вскрыли обшивку в основании одного из столбов в продольной стене и увидели идеально отесанный топором лиственничный брус сечением 400х400 мм в идеальном состоянии. Еще я обратил внимание, что два таких же столба есть в поперечной стене, отделяющей сейчас коридор от залов. Я понял, что исторически это были опоры хор и перекрытия над хорами.

Напоследок я осмотрел фасад. Он с постройки обшит широким тесом с рустом. Тес защищает сруб и задает масштаб и ритм членений фасада. Сначала мне показалось, что тесовые плахи цельные. Их ширина около 300 мм. Но когда я пригляделся, то увидел, что по ширине они сплочены из 2 досок, но они подогнаны так, что стык между ними виден только в упор. И за 150 лет он нигде не превратился в щель. Так, может, не в ту сторону развиваются современные технологии? Сейчас как бы ни склеивали, ни сплачивали, чем бы ни покрывали, а на атмосфере все сразу расклеивается, разваливается. А церковь только побелена известью.

Отдельно надо сказать о наличниках. Во-первых, высота окон в храме 3 метра. И хотя в целом храм, безусловно, относится к классицизму с его совершенством и строгостью композиции, ясностью форм, безупречными пропорциями, а наличники на нем чисто барочные. Хотя, казалось бы, эпоха барокко давно прошла, и стиль другой, но вот такой парадокс.

Из храма мы поехали в стоящий поблизости, за лесом, бывший детский дом. После его ликвидации здание взяла на содержание Тарская епархия и организовала там базу отдыха. Мы долго обсуждали судьбу храма. У епископа Савватия есть мечта сделать Екатериновку туристическим центром, главной достопримечательностью которого станет восстановленная во всей красе церковь.

За разговором не заметили, как стало вечереть. Надо собираться в обратный путь. Забраться в горку, как я уже говорил, не смогли, ехать в объезд по новой дороге долго. Решили старым путем, по льду, через Иртыш. Екатериновка почти напротив Тары. Напрямик рукой подать. Ехали через все село до Иртыша. Чувства были смешанные. Екатериновка – настоящее старинное сибирское село. Много добротных старинных изб с затейливыми резными наличниками. Резьба не такая, как в Омске, и даже не такая, как в Таре, – своя, особенная. Но почти каждый четвертый дом – брошенный: какие заколочены, а какие уже разваливаются. Работы в селе нет. Заниматься сельским хозяйством нет возможности, кругом лес. В советское время еще была какая-то промышленность – развалилась. Я уже говорил, что село возникло при заводе. Местные, с которыми ехал по пути, рассказывали, что народ от безысходности уезжает, спивается, спьяну тянет излить озлобленность – попадают за решетку. Единственное спасение – найти подработку в Таре. Поэтому и приход в церкви небольшой.

Едем долго по дороге, успеваем поговорить. Наконец спускаемся с довольно крутого берега к Иртышу. С постройкой моста ледовая переправа стала нелегальной. Ее не то что не обустраивают, но власти пытаются забаррикадировать. У нас же все для блага человека. Ну и что, что новая дорога на 30 км длиннее, а зима полгода. А для кого тогда мост строили? Но на селе власть не такая ретивая, все же свои, так что баррикада из снега у переправы для отчета перед вышестоящими, и мы ее легко преодолеваем. Дорога наезжена. Едем на 2 машинах, соблюдаем дистанцию, не останавливаемся. Но на тарском берегу тоже баррикада, и берег не высокий, но крутой. Первая машина с первой попытки его не берет и скатывается обратно на лед. Дистанция была достаточная. Мы успеваем остановиться. Но обе машины стоят на льду поблизости. Статическая нагрузка гораздо больше динамической. Обратной дороги нет. Колея одна. Кругом снег по пояс, развернуться невозможно. Выхода нет, надо штурмовать берег. Передняя машина японская, на наши дороги не рассчитана. Но в машинах священники, и с Божьей помощью первая машина со второй попытки все-таки берет крутой ухабистый подъем. Нам проще – «Лада» с ходу берет горку.

На омский автобус мы все же опоздали. Выручила попутка. Хоть за день устали, но по дороге продолжали обсуждать церковь.

 

Через несколько дней я сел за план и фасад церкви. Мне дали кое-какие обмеры. На месте уточнять обмеры было некогда. Единственное – сделали фотофиксацию. Из практики я убедился, что классицизм всегда логичен, и с помощью анализа пропорций можно буквально вычислить недостающие элементы. К тому же членения фасада должны соответствовать членениям интерьера. На фасаде есть система пилястр, расположенных в определенном ритме.

Проанализировав соотношение размеров храмовой части, я сразу понял, что оно составляет 3 к 2. С учетом расположения пилястр и размеров алтарной апсиды я понял, что храм был 6-столпный, 3-нефный, крестово-купольный. Центральный неф в 2 раза шире боковых (при реконструкции под клуб подкупольные столпы просто переставили). Трансепт – подкупольный поперечный неф – по ширине равен центральному. Расстояние от подкупольных столпов до хор такое же, как между подкупольными столпами. Расстояние от подкупольных столпов до алтаря равняется ширине боковых нефов, такая же глубина у хоров. Лестницы на хоры были, видимо, в храме, потому что с лестницы, ведущей на колокольню, нет двери на хоры.

Сделав все эти открытия, я порадовался. Это тот редкий момент творчества, точнее сотворчества, в профессии реставратора, когда ты не что-то придумываешь от себя, а понимаешь ход мысли древнего, не известного тебе автора. Кто-то их теоретиков реставрации сказал: «Реставратор всегда должен быть готов к творчеству, но не переходить эту грань».
Когда стала понятна планировка, остальное было уже делом техники. Каноны классицизма ставили перед авторами тесные рамки. Во многом благодаря этому классицизм исчерпал себя. Зато, как я уже говорил, решение можно вычислить. Форма и размеры барабана, купола, колокольни следуют из традиции стиля.

Впереди еще большая работа. Надо детально обследовать храм, сделать рабочий проект реставрации. Но мы встали на верный путь. Храм стоит всех усилий. Как считает владыка Савватий, это крупнейший и старейший в Сибири деревянный храм, тем более в стиле классицизма.

Остается только найти средства на реставрацию. Больше всего надежды, что Бог пошлет.

Игорь Коновалов