Почему на создание новых сомнительных символов находятся силы и средства, а бесспорные старые символы годами стоят в запустении?
Несколько лет назад, я уже сбился со счёта, сколько, начала обрушаться верхняя башенка часовой башни на Ленина, 14.
После этого возник шум. Журналисты приглашали меня дать комментарий. Одновременно брали комментарий у представителя Минкульта. Он с важным видом говорил, что сейчас мы со всеми разберёмся, всех накажем, закажем восстановить…
Время шло, ничего не происходило, состояние башни усугублялось. Потом, казалось бы, возобладал здравый смысл. Согласились выполнить необходимые работы без лишних бюрократических процедур и проволОчек.
Я нашёл исполнителей, которые готовы были выполнить эти работы. Но они объяснили, что для этого нужны определённые подготовительные работы и затраты. Да и работа не такая простая. Поэтому для её выполнения нужно собрать определённую сумму, можно частями. Для начала хотя бы на материалы и подготовительные работы.
Но и эти средства не собрали.
Тогда решили идти долгим сложным путём с разработкой в полном объёме проектной документации. А для начала собрали средства на выполнение противоаварийных работ. На башне сколотили помост, поставили ограждение, натянули сетку… и отложили дальнейшие работы на неопределённый срок.
Теперь один из символов Омска будет красоваться затянутый сеткой, как символ бессилия омской власти.
Хотя выполненные противоаварийные работы безусловно разумны и полезны. Они обеспечат безопасность от очередного падения деталей и создают условия для дальнейшей реставрации. Главное, чтобы эта история не превратилась в подобие реставрации собора Спаса на Крови в Петербурге, который простоял в лесах десятки лет.
Что интересно, в Омске на создание новых сомнительных символов находятся силы и средства. А бесспорные старые символы стоят в запустении, вплоть до аварийности.
Хотя в оправдание чиновников надо признать, что сама система российской власти иногда загоняет в тупик.
На Ленина, 14, больше десятка владельцев помещений. Но нет одного хозяина здания. Никто из владельцев помещений не хочет отвечать за здание в целом. По закону же «Об охране памятников» их должны содержать владельцы. Но закон не уточняет, кто в какой мере. Те, кто покупал одну из секций на первом этаже, конечно же, не задумывались о том, что им придётся содержать часовую башню.
Второй этаж занимает Служба судебных приставов. Это госструктура. БОльшую часть крыши они отремонтировали, но башни обошли, мотивируя тем, что они расходуют бюджетные деньги, а ремонт башен это — нецелевые расходы.
Когда компания Газпром делала благоустройство на Любинском, фасады отремонтировали, а на крышах сэкономили. Хотя тогда мы обследовали эту башню, и детали декора уже тогда были аварийными. Но конструктив по сей день остаётся работоспособным. Башня хорошо проветривается, и дерево не гниёт.
Почему декор стал рушиться?
Он полый, выполнен пайкой из алюминия. Для начала 20 века это была уникальная прогрессивная технология. Эти изделия были рассчитаны на высокую культуру эксплуатации. Алюминий стал быстро тускнеть. В советское время декор стали красить, но за состоянием не следили. В деталях возникли трещины, в которые стала набиваться пыль. Она способствовала коррозии металла. Потом её накопилось настолько много, что ослабленные детали не могли выдерживать её веса и стали деформироваться и обрушаться.
По той же технологии, из паяного алюминия выполнены шары на парапетных столбиках. Они вытерпели, поскольку шар — обтекаемая форма и они выдержали ветровую нагрузку. А по краям башен на парапете стояли обелиски. Они разрушились, поскольку переменная ветровая нагрузка оказалась для них критична.
Я уверен, что никакого технического прогресса нет. Технологии начала 20 века для нас непосильны. Сейчас никто даже не заикается, чтобы восстановить декор полым из паяного алюминия. Я и сам предлагал восстанавливать декор на деревянном каркасе из кровельного железа.
Здесь встаёт следующая проблема. По закону для реставрации нужна избыточная проектная документация, стоимость которой больше, чем стоимость работ.
Если с владельцев не смогли собрать деньги на производство работ без проекта, то как будут собирать деньги на проект. Самое смешное, что по факту проект не нужен. Все решения будут приниматься по месту в ходе разборки. А если всё разобрать заранее, то нужно хотя бы выполнить обмеры и фотофиксацию, что относится уже к проектным работам.
Следующий вопрос — а чья башня?
Никому из собственников помещений она не нужна. Часы в башне муниципальные. Причём они занимают всю башню. Кроме каморки, где стоит часовой механизм, есть шахта, в которой опускается гиря. Часы механические, гиревые. Их заводят раз в неделю. Шахта проходит через всю башню.
К каморке с часами идёт крутая деревянная лестница.
Сами часы изготовлены в 1911 году. Об этом гласит бронзовая табличка на станине часов. Любопытно, что «Завод башенных часов» находился в подмосковном селе. Здание «Московских торговых рядов» построено в 1903 году, а часы на башне появились в 1911 году. До часов на этом месте было просто чердачное окно.
С площадки перед часовой каморкой лестница ведёт выше, в верхнюю башню. С установкой часов у неё появилось функциональное назначение. В ней находился колокол (или несколько), который был связан с часовым механизмом и отбивал часы. Он давно исчез. От него остались только детали крепления. В часовом механизме тоже остались детали от механизма, который заставлял звучать колокол. В советское время часовой бой был электрический, через громкоговоритель, установленный в верхней башенке.
С улицы, в масштабе застройки, за счёт воздушной перспективы на высоте башня кажется маленькой. А внутри она огромная. Причём внушительная деревянная конструкция в безупречном состоянии.
Я всё это рассказываю к тому, почему бы городу не объявить башню своей собственностью. Правда, для пользования башней есть своя трудность. Доступ в неё через судебных приставов. Часового мастера раз в неделю пропускают. А если желающих будет больше, то будет проблема…
Я считаю позором для города, когда его исторические символы стоят затянутые сеткой на неопределённый срок. Из этого клубка проблем должен быть разумный выход.
Найти его можно только общими усилиями, если правильно расставить приоритеты.
