В постановлении, подписанном премьер-министром Франции Мануэлем Вальсом, говорится, что дело бизнесмена не является политическим. Однако адвокаты и правозащитники уверены — экстрадиция будет означать для Аблязова смертный приговор. В интервью RFI правозащитница, глава казахского общественного фонда «Ар.Рух.Хак» Бахытжан Торегожина объясняет почему.
RFI: Во вторник стало известно, что еще 17 сентября премьер-министр Франции Мануэль Вальс подписал постановление об экстрадиции бывшего главы БТА Банка Мухтара Аблязова в Россию. Стало ли для вас неожиданностью такое решение французских властей?
Бахытжан Торегожина: Да, это стало полной неожиданностью, потому что мы рассчитывали, что французское руководство также как и мы не сомневается в политической подоплеке гонений на Мухтара Аблязова. Потому что мы знаем, что политическая составляющая в деле Мухтара Аблязова — 98%.
— У вас есть какое-то объяснение, почему французские власти политической подоплеки в деле Аблязова не нашли, ведь в постановлении как раз и говорится о том, что дело не является политическим.
— Наверное, это наша вина. Мы не ездили к ним, не встречались с политиками Франции, не объясняли, что на самом деле творится в Казахстане, не объясняли французским министрам и чиновникам, что Мухтар Аблязов действительно преследуется по политическим мотивам. Фактически никто из казахстанских политиков, правозащитников, независимых общественников, к сожалению, не встречался с французскими политиками.
Я считаю, что если бы мы ездили, мы бы убедили их, что он действительно преследуется по политическим мотивам. К сожалению, семья выбрала позицию все это перевести в юридическую плоскость, и они рассчитывали только на адвокатов. У семьи есть полное право принимать ту стратегию защиты, которую они считают нужной, но как человек, который давно работает в общественной сфере, я знаю, что именно встречи и личное убеждение, приведение фактов, собственные примеры иногда убеждают политиков больше.
— Адвокаты опасаются, что российская сторона может экстрадировать его в Казахстан. По их мнению, экстрадиция — это «смертный приговор» Аблязову. Разделяете ли вы эти опасения?
— Я не только их разделяю, я убеждена в этом, потому что наш президент никогда не прощает тех, кто, как он считает, его предал. А условия содержания в наших тюрьмах, знаете, не внушают оптимизма. Я сама занимаюсь политическими заключенными и знаю, что творится в наших тюрьмах. Мы все уверены, что Россия выдаст его Казахстану, учитывая, что Казахстан является одним из верных партнеров России. Даже Лукашенко иногда показывает свою нелояльность в отличие от господина Назарбаева.
Я думаю, что если встанет вопрос о выдаче Аблязова Казахстану, то господин Путин ни минуты не будет в этом сомневаться, учитывая то, что Франция «кинула» его с «Мистралями» и фактически поддерживает санкции против России. Ему выгоднее дружить с Казахстаном.
Не надо говорить, что Россия будет придерживаться своих международных обязательств. Уж если она до этого их не придерживалась, то верить ей сейчас — просто смешно.
— Что может ожидать Аблязова в Казахстане в случае выдачи?
— У нас довольно часто случаются бунты в тюрьмах, и происходят они не от того, что заключенные требуют себе в номер телевизор или трехразовое питание. Это происходит от нечеловеческих условий содержания. Пытки для Казахстана — не исключение, у нас есть уже выигранные дела в Комитете против пыток ООН.
Что касается материально-технического обеспечения тюрем — у нас многие тюрьмы остались еще со сталинских времен. Тот же самый Арон Атабек (казахский поэт и диссидент, в 2006 году приговоренный к 18 годам тюрьмы по обвинению в организации массовых беспорядков, приведших к смерти полицейского, — RFI), который не хотел подчиняться условиям содержания, около 5 лет находился в условиях одиночного содержания. Вадим Курамшин (гражданский активист, получивший 12 лет тюрьмы в 2012 году по обвинению в вымогательстве, — RFI) — сейчас в Петропавловске — пытается отстаивать свои права и фактически постоянно находится в изоляции. Что происходит с Владимиром Козловым (казахский политик, отбывающий 7,5-летний тюремный срок; друг и соратник Мухтара Аблязова, — RFI), можно прочитать в интернете... Тем более, что Мухтар Аблязов — не простой уголовник, он был политическим оппонентом. А с политическими оппонентами авторитарных режимов сами знаете, что делают.
Еще у нас есть такое понятие «нет человека — нет проблемы». Есть примеры, когда лидеров оппозиции просто расстреливали, и никто за это не нес ответственности, не могли найти заказчиков, исполнителей. Например, самоубийство тремя выстрелами Заманбека Нуркадилова. Нуркадилов — это бывший аким, соратник господина президента, который был убит в своем собственном доме тремя выстрелами: двумя в сердце и контрольным — в голову, и все это было представлено как самоубийство. Алтынбека Сарсенбаева (казахский политик, один из лидеров оппозиции, — RFI) убили вместе с помощниками, их было трое, их расстреляли.
— У вас есть какие-то рычаги давления, способы воздействия на местные власти, что-то, что вы сможете сделать в случае, если выдача Аблязова все-таки произойдет?
— Нет, я думаю, что мы уже ничего не сможем сделать. У нас гражданское общество довольно слабое, власть не прислушивается ни к гражданам, ни к правозащитникам. Политических оппонентов они полностью уничтожили. Фактически вся политическая оппозиция — это партия «Алга!», которую финансировал Аблязов. С его арестом вся политическая партия распалась. Сейчас идет давление на правозащитников, на гражданское общество, на политических активистов, так что сегодня мы ничем не сможем остановить его убийство — можно так сказать. Единственное, что еще, может быть, возможно — это остановить этот вопрос во Франции, остановить его экстрадицию. Лично я готова выехать в любой момент, встретиться с кем угодно и убеждать кого угодно, что этого делать нельзя. Это будет 100% убийство Мухтара Аблязова.
— Французские правозащитники, в том числе Amnesty International неоднократно обращались к властям с призывом не экстрадировать Аблязова. В начале ноябре вы будете участвовать в большом правозащитном мероприятии в Дублине, Front Line Defenders, куда съедутся правозащитники со всего мира. Намерены ли вы поднимать вопрос Аблязова на этой конференции?
— Я бы хотела поднять этот вопрос. Я бы выступила. Надо что-то делать, чтобы этой экстрадиции не произошло. Но я не уверена, что это поможет. Если есть какая-то возможность остановить экстрадицию во Франции, не знаю, в ООН или ЕСПЧ — надо ехать нашим, казахстанским [правозащитникам], потому что мы здесь каждый день это видим, с этим сталкиваемся. Многие из нас были судимы, семьи многих из нас подвергались гонениям, все мы фактически безработные, и мы могли бы на собственном примере доказать, почему Мухтара Аблязова нельзя экстрадировать.
К сожалению, в Казахстане или России это делать бесполезно. Но я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что он будет убит «случайно» — либо повесится, либо к нему подсадят какого-нибудь уголовника, который сделает так, как будто он умер случайно. Если уж, извините, умудрились Рахата Алиева (бывший зять президента Казахстана Нурсултана Назарбаева в феврале 2015 года был найден мертвым в австрийской тюрьме. Представитель суда заявил, что Алиев совершил самоубийство, — RFI) в венской тюрьме повесить, то тут, в тюрьме, которая находится в руках власти, которой он оппонировал — о каком соблюдении прав человека можно говорить? Это бесполезно.
Анна Строганова
