Очередное судебное заседание по делу «ОПГ Зазы Саджая» прошло при постоянном, с трудом скрываемом из-за приличия к суду смехе слушателей, подсудимых и даже адвокатов.
Словесные пируэты, достойные басен самого «дедушки Крылова», выдавал основной потерпевший, он же – осужденный и уже отбывающий наказание в колонии, наркоман Владимир Дюков. Этот «свидетель» обвинения продемонстрировал реальное торжество человеческих возможностей и местного следствия над законами физики, логики и – шире – бытия!
Смех сквозь слезы
Честно говоря, давно так не смеялся. Понимаю, что столь бурные и позитивные эмоции неуместны в судебном процессе, который подан силовиками как их чуть ли не главное достижение за последние два десятилетия (осколок лихих 90-х!). Неуместно, когда за решеткой уже полтора года сидят молодые здоровые парни, которых дома ждут любимые дети и жены, отцы и матери. Неуместно, когда гособвинителем заявлен допрос потерпевшего, которого «стреляли, топили, душили, убивали, заживо поджаривали в парилке».
Но, с другой стороны, это просто нужно слышать! И видеть! Показания Владимира Дюкова, как не одному мне показалось, действо достойное, а в чем-то и превосходящее (по своей непосредственности), словесное творчество таких классиков, как Хазанов, Петросян и Задорнов вместе взятых. А таким способностям потерпевшего, как телепатия, ясновидение и телепортация, мог бы позавидовать сам маг и волшебник Дэвид Копперфильд. Постараюсь лишь частично передать ту атмосферу юмора и иллюзий, которая царила в зале на этом судебном заседании.
Нет худа без добра
В какой-то мере присутствие сюрреализма в зале почувствовалось после того, как судья Андрей Гужинов впервые дал сторонам посостязаться в процессе. На соблюдении этого фундаментального принципа судопроизводства на протяжении трех предыдущих судебных заседаний бурно настаивала защита. Именно из-за отсутствия равноправия сторон при опросе свидетелей и потерпевших председательствующему уже был заявлен адвокатами коллективный отвод.
И вот, хоть какой-то прогресс в судебном следствии! Первый раз судья не позволил прокурору Ольге Сухомлиновой зачитать потерпевшему его прежние показания до того, как свои вопросы зададут адвокаты и обвиняемые, и в зале началась… настоящая веселуха. Уверен, что и судья, и прокурор также неоднократно улыбались в душе, слушая перлы сатиры и юмора в исполнении г-на Дюкова. Прорваться наружу этой вполне естественной реакции человека не позволяли мантия и мундир. Оно и понятно. Для одних на кону – жизнь и благополучие близких, для кого-то – всего лишь работа. Поэтому смех был неуместен, но он фактически присутствовал.
Ты - друг, но что-то мне дороже…
В судебном следствии по «делу Зазы Саджая» уже был допрошен ряд «потерпевших-свидетелей». Молодые люди, ведущие праздный образ жизни, отдыхающие день через день по кафе и бильярдам, не занимающиеся, как они утверждают, сбытом наркотиков, тем не менее вывели «спортсменов из ОПГ» на своего старшего товарища – 42-летнего Владимира Дюкова.
Это ему опрошенный ранее Александр Шантин позвонил 22 июня 2013 года в восемь часов утра с просьбой, что «нужно срочно встретиться». Позвонил после того, как сам признался («пошел им навстречу» - в его терминологии) в торговле наркотиками, и согласился сдать своего «поставщика-оптовика».
Но многоопытный Дюков прочувствовал неладное. Пообещав подъехать, он припарковал машину в соседнем дворе и осторожно выглянул из-за края дома. «Я увидел хромающего Шантина, сильно избитого и подавленного, на нем не было живого места», - так начал свой рассказ свидетель. После уточнений адвокатов картина прояснилась.
До Шантина было 50 метров. Были на нем очки или что-то напоминающее очки на лице, он толком не помнит – «было далеко». Сильную избитость Шантина он определил «на глаз» по его какой-то обреченности и безысходности в фигуре – «он был сам не свой». Еще свидетеля насторожила стоящая неподалеку машина «Шевроле-Круз». На вопросы «почему именно эта машина привлекла ваше внимание» и «были ли рядом другие автомобили» Дюков ответить не смог. Как, впрочем, затруднился сообщить даже приблизительное расстояние между «хромающим Шантиным» и «подозрительным авто», хотя всю эту картину он видел воочию и очень ярко запомнил, по его же словам.
Но это только начало массы нестыковок, которыми поражал и поражал всех присутствующих приконвоированный из СИЗО свидетель.
Эпизод понятен. Примчался в 8 утра по звонку друга о помощи, увидел его, как сам понял, в каком-то неадеквате, хромого-избитого. И что же делает Дюков? Думаете, по логике, бросается навстречу, чтобы узнать, что случилось, или бросается звонить в полицию, в «скорую помощь»?! Нет, нет и нет. Он молча, стремглав… убегает! Ловит с колеса такси, возвращается домой и вызванивает двух товарищей. По версии Дюкова, «случайно встречает их в 8 утра», те, бросив свои дела, едут с ним вызволять… брошенный автомобиль. И опять же о судьбе «друга Шантина» уже никакой речи. Хоть подохни, но ни полицию, ни медиков Дюков ему вызывать так и не стал. Дескать, ты мне друг, но… автомобиль дороже!
Втроем на микроавтобусе «Тойота» (какая-то из моделей «айс») они въезжают во двор к Шантину, и здесь их буквально на ходу тормозит своим телом Заза Саджая (как он узнал, что в минивэне Дюков, которого он ни разу до этого не видел?! – так и осталось загадкой). Остановив мановением руки микроавтобус, лидер «страшной ОПГ» вытаскивает оттуда, видимо, обезумевших от страха Дюкова с сотоварищами. «Водителя Дениса» после краткого диалога отпускают вместе с машиной, а двоих, Володю и Лешу, садят в «Шевроле Круз» и везут в Нефтяники.
Телепортация людей и ключей
«Как все-таки вы оказались в «Шевроле Круз»?» - этот вопрос в контексте данного эпизода более всего мучил и гособвинителя, и адвокатов:
- Я дословно не помню, - уповал на слабую память потерпевший. – Но садиться туда мы точно не хотели, - констатировал какую-то метафизику своего перемещения с одного места в другое Владимир Дюков.
- Вас били, Вам угрожали, Вас заталкивали в машину? - буквально допытывались защитники, подсказывая арсенал всевозможных манипуляций. – Я не помню, - взмолился в конце концов «похищенный». Скорее всего, именно так квалифицировало следствие в обвинительном заключении эту сомнительную телепортацию Дюкова и К из одного авто в другое – «похищение людей». Что это было за похищение, я так и не понял. Не хотели бы – не садились. Более того, дали бы отпор, кричали, убежали бы, в конце концов, а получается, что сели. Сами. Но и на этом чудеса еще не кончились. Тем же необъяснимым образом ключи от машины Дюкова перекочевали в карман Зазы.
- Как так произошло, что ключи из вашего кармана попали, как Вы утверждаете, к Зазе? У Вас их кто-то вытащил из кармана джинсов, они выпали или Вы сами их отдали?
– Почему Вы меня пытаете, я говорю Вам правду, как она есть, - видно, что свидетель берет паузу и собирается с мыслями, чтобы хоть что-то ответить вразумительное, но не получается: - Я не знаю как, но ключи очутились у Зазы. Я видел потом свой автомобиль, а за рулем сидел Заза.
Ясновидящий
Еще одну сверхспособность продемонстрировал потерпевший в этот день. То, что он мог дышать с туго завязанным на шее пакетом на голове, он хоть как-то объяснил («воздух шел из-под шеи или дырочка где-то была»), то возможность видеть сквозь него, просил рассматривать как данность. Свыше, видимо. Или от следствия.
Для начала напомним показания самого Дюкова: «Алексея отпустили, а меня посадили в машину, на голову надели черный непрозрачный пакет, который туго завязали сзади. Я задыхался, не мог дышать».
Что происходит далее. «Или через окно или в открытую дверь авто Задворнов стреляет в меня из пистолета», - удивительное утверждение, не правда ли? Во-первых, как человек может утверждать, что стрелял именно Задворнов, если на его голове был непроницаемый мешок?!
- Я видел… краем… уха! – сразил всех наповал своими новыми сверхспособностями потерпевший.
Во-вторых, почему из пистолета и почему стрелял. «Но ведь не из баллончика же брызнули?!» - вопросом на вопрос опять обезоруживает всех присутствующих Дюков. «Так, как вы можете утверждать того, чего не могли видеть? Фи-зи-че-ски не могли!» - адвокаты пытаются уже по слогам достучаться до сознания или уже подсознания свидетеля, заявляющего о фактах, которых просто не мог видеть. - Потому что… вот так! – ставит тот жирную точку в своих объяснениях. То ли расписываясь в невозможности выразить что-то словами, то ли в полной убежденности, что таким чудным набором союзов и частиц он дает исчерпывающий ответ на вопросы дотошной защиты.
Можно, конечно, предположить, что методом исключения ясновидящий пришел к такому выводу и выдал его за истину в конечной инстанции. Действительно, если следовать логике обвинения, то что еще могла делать страшная и жестокая банда отморозков с таким агнецом Божьим как Дюков? Только стрелять! В машине, прямо в голову с пакетом. И потом, закрыв двери, ждать, когда тот окачурится. Затем, обнаружив, что план по умерщвлению в очередной раз не удался, садиться в тот же автомобиль «с газом» и спокойно везти мужика в баню. «Зачем?» - спросите вы. Да чтобы топить в бассейне и поджаривать на каменьях! Не париться же…
Тяжелое признание
В бане Дюкову «ОПГэшники» устроили, по его версии, настоящий ад. До начала рассказа свидетель опять продемонстрировал свое ясновидение. Выйдя из машины, он с пакетом на голове увидел, «что возле бани стоят трое – у входа Заза Саджая, по бокам Александр Задворнов и Константин Григорьев».
- Как ты все это мог видеть?! Почему не пять человек там стояло или восемь? – под откровенный смех в зале вопрошал потерпевшего Задворнов.
- Я… слышал! – в очередной раз нашелся Дюков, приписав своим органам слуха свойства лицезреть.
Далее начался фильм ужасов. С головы свидетеля наконец-то сняли пакет, предложили раздеться:
- Заза дал мне сланцы и простынь и… меня стали жестоко избивать, требуя, чтобы я признался в продаже наркотиков.
Вот ведь как бывает. Для того чтобы избить, нужно сначала переодеть, подать тапочки, накинуть простынку! Все как в русской народной сказке «про злую Бабу Ягу»: сначала накорми-напои, спать уложи, а потом уж и ешь меня. Но это так, лирическое отступление.
Тем временем в бане, по словам Дюкова, его стали жестоко пытать. Тот стоически держался. Падал в обморок («сколько раз, дословно не помню, но больше одного точно!»), его катали по полу, нанося удары ногами и руками, ему рассекли голову, ободрали до крови пальцы ног. Отбили все внутренние органы. Потом повели в парилку.
Первоначально Дюков заявил, что там его «спортсмены-гестаповцы» «садили на раскаленные камни», но после того как кто-то из родственников обвиняемых преждевременно крикнул «пусть покажет ожоги на заднем месте, они не могли так быстро зарасти» на лету поправился и заявил, что не «тыл», а всего лишь «руки пытались приложить к раскаленным камням», но и этого не произошло. Впрочем, Дюков и здесь, как Михаил Фрунзе перед японской топкой, не сознался в содеянном. Его, изрядно изможденного и пропотевшего в парилке, столкнули в холодный бассейн (какой кошмар!). Здесь же плавали еще двое насильников. Один его просто окунал с головой под воду, а второй, все тот же неугомонный выдумщик Задворнов, изобрел новую жестокость. Он накинул ему на шею простынь, привязал ее, и, пропустив второй край через нижнюю ступеньку лестницы, начал топить. Методом рычага. Сколько длилась эта экзекуция по времени, Дюков не помнит, но два раза он точно прощался с жизнью, так как захлебывался и задыхался без воздуха под водой. В полусознательном состоянии его выволокли из бассейна и бросили тут же на пол. Когда Дюков пришел в себя, он «решил пойти навстречу» своим насильникам и сознаться в том, чего никогда не делал, – в продаже наркотиков.
На вопрос защиты «почему не сознался сразу, еще на Левом берегу возле дома Шантина?» Дюков ничего вразумительного пояснить не смог. Может, нравилось?! Или человек таким экзотическим способом решил закалить в себе силу духа… Или кого-то он боялся сильнее, чем этих жестоких «насильников»?!
По времени действо в бане длилось целый день. В промежутках между пытками насильники, как ни в чем не бывало, подсаживали Дюкова к себе за стол и вели с ним душещипательные беседы:
- Владимир, Вы сами-то верите в то, что говорите? – адвокат Ирина Юккерс пыталась апеллировать к рассудку и логике «потерпевшего». – Вы себя послушайте со стороны, сначала Вас буквально убивают, а потом эти же изверги непринужденно беседуют с Вами на отвлеченные темы. Так бывает?!
- Хотите - верьте, хотите - нет, но я рассказываю про то, что было со мной…
Пропавший айфон
Как неоднократно пояснил потерпевший, его признательные показания Заза Саджая записал на свой айфон.
Родственники обвиняемых как один утверждают то же самое. Парни из «ОПГ» не просто раскручивали всю цепочку сбытчиков и поставщиков наркотиков на Левобережье, но и каждого из них исправно записывали на видео в телефон. Каждый из потерпевших – Шантин, Ростов, Комшилов, Дюков на камеру рассказывали, откуда они берут наркотики, кому реализуют, кому отдают навар, кто их «крышует» из числа сотрудников полиции и наркоконтроля.
Тем не менее в судебном следствии этот пресловутый айфон всплыл в первый раз. Было бы неплохо найти этот телефон и послушать, что говорят потерпевшие, в каком они находятся визуальном состоянии, какие фамилии и суммы называют. Айфон Зазы Саджая был изъят при аресте, в официальных бумагах он еще значится, но в реальности его уже не существует. Родственникам Зазы выдали все изъятые вещи, кроме этого телефона. Гаджет сначала остался как вещдок у следствия. Можно предположить, что уже тогда никаких записей на нем не было. По этому поводу два раза жалобщики посещали генерала Юрия Томчака, объясняли ему, насколько важны для установления истины данные с тех видеозаписей.
– Так их же можно восстановить! Это же айфон! - обнадежил тогда просителей продвинутый начальник регионального УМВД, но айфон после этого… вообще исчез в неизвестном направлении!
Но это так – ремарка. Для понимания того, что происходит вокруг и «за кадром» нашего «честного и неподкупного следствия».
Теперь уже и телепат!
Вернемся в баню, где буквально обескровленный (в прямом и переносном смысле слова) Дюков наконец-то «пошел навстречу» бандитам и сознался в наркодилерстве. А дальше началось самое интересное.
«Раз сознался, то нужно платить», - как бы сообщили ему насильники. И это потерпевший выдает как на духу!
- Как они Вам это сообщили? Кто сказал? Какими словами? Вам угрожали? Называли сумму? – гособвинитель Ольга Сухомлинова, спасая ситуацию от полного фиаско, буквально закидала Дюкова вариантами возможных ответов на ее же вопрос, но тот просто стоял молча и «тупил». Извините, но другим образом адекватно описать происходящее в зале судебного заседания я не могу. Уже даже подсудимые стали предлагать внести в протокол ответ самого прокурора на свой же вопрос. Судья сделал им замечание, но сути это не поменяло.
- У Зазы в голове это промелькнуло, - начал издалека потерпевший. Улыбки всех присутствующих разорвали набитое людьми пространство судебной комнаты. – Я это так понял, - почувствовав несуразность сказанного, зашел Дюков с другой стороны.
- То, что у Вас или у Зазы в голове происходит, мы же не можем рассматривать как реальность, - уже и судья Андрей Гужинов начал выходить из себя.
- Так я же и говорю, что Заза у меня спросил, «сколько стоит твой автомобиль?», но я же все понял, к чему это. Денег хотят, тысяч 200… - в очередной раз обескуражил и обезоружил всех присутствующих теперь уже телепат Дюков.
- Так, может, это у Вас в голове промелькнули все эти мысли, а никак не в голове Зазы? - спросил уже с неприкрытой иронией кто-то из адвокатов. Без ответа со стороны свидетеля. И без комментария – с нашей.
А у нас все… бочком!
Затем Дюков заехал к своему брату, на кого был оформлен автомобиль, взял его и документы и отправился в ломбард. Самостоятельно пригнал машину где-то в район «Ермака». На парковке открыл капот, не торопясь, отсоединил провода от аккумулятора («я знал, что ставлю машину надолго»), навел порядок в салоне, рассортировал вещи, какие-то взял с собой, какие-то положил в багажник машины. Получил за свою «Хонду» 200 тысяч рублей. Деньги опять же каким-то волшебным образом («дословно не помню, как») очутились у Зазы.
Очередная порция «историй от Владимира Дюкова» вновь попала под шквал адвокатской критики.
- Владимир, Вы только что так убедительно рассказывали, что были настолько избиты, что не могли толком передвигаться, внутренние органы не чувствовали, рук-ног поднять не могли. И тут же садитесь за руль авто, спокойно едете в ломбард…
- Рулить одной рукой и сидеть, поворачивая по сторонам только голову, много сил не нужно, - опять, как ему показалось, выкрутился потерпевший. – К тому же я кое-как собрал себя…
- Хорошо. Но тогда как согласуется с Вашим состоянием и Вашим рассказом то, что, приехав в ломбард, весь такой избитый-покалеченный Вы спокойно выходите из машины, открываете капот, снимаете клеммы, убираете салон, сортируете вещи, наводите порядок? Это ведь поведение вполне адекватного спокойного человека… - Я кое-как бочком-бочком вдоль машины… - опять вызвал шквал положительных эмоций находчивый Дюков.
- Хотите - верьте мне, хотите - нет, но я вам все рассказываю как на духу, как это было по правде! – начал истерить потерпевший, видимо, понимая, что одно с другим не вяжется, не объясняется, смотрится неубедительно. И даже смешно!
Резонанс. Внутри и снаружи.
Заседание мимолетом посетили коллеги с «Антенны 7». Записали большие эмоциональные интервью правозащитницы Ирины Зайцевой и Лалы Саджая, мамы «лидера ОПГ Зазы», версию следствия в исполнении гособвинителя Ольги Сухомлиновой.
Жаль, что не остались послушать главного потерпевшего Владимира Дюкова, может быть, тогда и слова прокурора «о стрельбе в лицо», «об утоплении», «о пытке в парилке» и о других изуверствах смотрелись бы не более как оговор, который организовала группа наркопреступников, действующих под крышей силовиков. А пострадали именно те, кто пребывает сегодня в статусе «обвиняемых», те, кто покусился на святое для Омска – на отлаженный и доходный наркобизнес.
А то, что это так для нашего, погрязшего в наркотиках города, уже мало у кого вызывает сомнения. Параллельно в этом же Советском районном суде рассматривается еще одно знаковое дело «наркобарона» Сергея Докторова. Среди свидетелей обвинения – сплошь действующие сотрудники УФСКН по Омской области и наркоманы - как еще «свободные», так и уже отбывающие срок в колониях. Обвиняемый Докторов громко кричит из клетки, что его подставили только за то, что он предложил «занести по старому знакомству полковнику омского УФСКН килограмм героина и тот его возьмет в реализацию». Кроме того, он знает, «кто из руководства омского УФСКН имеет коттеджи в Таиланде, приобретенные на средства от наркотиков», а также «может прояснить, почему два самых дорогих автомобиля Омска, облагаемые налогом на роскошь, принадлежат действующим сотрудникам УФСКН». Видимо, уже этого достаточно, чтобы закрыть человека в СИЗО на время суда по статье, того не предусматривающей:
- На мое заявление о том, что в Омске была изъята крупнейшая партия «фольги» в 2 тонны, а по документам прошло 200 кг, остальное распределили между собой знаю кто, мне крутят пальцем у виска и говорят – «не наговаривай ты, Сережа, на себя!»
Адвокат Виктория Герцог, не боясь последствий, прямо заявляет, что «омский «наркоконтроль» просто оборзел». По сути, это госведомство превратилось в организованную преступную группу, которая затерроризировала омичей. Как тех, кто наркозависим, так и тех, кто пытается вырвать из синтетического рабства своих родных и близких:
- Сегодня в Омске никто не уверен, что ему прямо на улице не подложат в карман наркотики и не отправят по этапу в тюрьму. Сплошь и рядом по тяжелым статьям УК РФ (228 часть 3 и 4 – ред. БК55) судят подставных лиц и рядовых наркопотребителей, когда реальные наркобароны и мощнейший наркотрафик остаются в полной неприкосновенности. Вот о чем нужно кричать! Людей невинных садят, наркотиков в городе не становится меньше, а в сети наркоспрута попадают все новые и новые молодые омичи. Очередь уже дошла до школьников младших классов!
Что здесь возразить? Горькая, но правда… Дай-то Бог, чтобы незавидная судьба тысяч подсаженных на «дурь» омских подростков, обошла стороной родственников и детей наших судей.
По наркомафии - не в бровь, а в глаз!
То, что происходит в Омске в сфере наркобизнеса, реально поражает масштабами и последствиями. Речь идет о целой индустрии с ежедневными оборотами порядка 30-40 миллионов рублей. И десятками смертей от «передоза» и других несчастных случаев.
Тем не менее «раскрутить» весь этот наркоспрут вполне реально. Нужно просто незаинтересованно посмотреть на осужденных за последнее время и находящихся под следствием в Омске, так называемых, «наркодилеров» и «наркобаронов», чтобы понять, с чего и с кого начать разматывать клубок.
«Крестьянин из села с килограммом героина в сумке» - как вам кажется, кто это, реальный «наркобарон» или подставленный для галочки «терпила»?! Только что откинувшийся с зоны наркоман, тут же прибежавший взять дозу из закладки и нашедший там 1,5 кг героина. Кто это – стандартное лицо омского «наркодилера» или удачно проведенная спецоперация для чьего-то повышения по службе?! Или, например, наркотики, найденные в гараже УФСКН в неопечатанной машине, которую досматривали безрезультатно накануне?!
И здесь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить факты и честно ответить на элементарные вопросы – откуда у крестьянина «сеть» для сбыта килограмма «дури» и откуда у экс-заключенного деньги на приобретение 1,5 кг «герыча», который даже оптом стоит не один миллион?!
Любой объективный и неподкупный судья, прежде чем выносить приговор, обязан ответить хотя бы на эти вопросы, хотя бы посмотреть на себя и на свой вердикт со стороны. А ответы «не в бровь, а в глаз» неизбежно выведут и на известных в городе людей, и на известные в городе структуры. Было бы желание. И совесть. Пошел по легкому. Пути…
Задачи у судьи Андрея Гужинова, вроде как, скромнее. Хотя и в рамках данного судебного следствия ему вполне под силу внести свой вклад в святое и столь необходимое дело борьбы с наркопреступностью. Хотя бы попробовать найти концы исчезнувшего в анналах следствия айфона с видеозаписями, компрометирующего для потерпевших и их «крыши» свойства. Где звучат фамилии действующих сотрудников силовых ведомств, получающих дань с наркобарыг, где рассказано о схемах – кто и как задействован в продаже дури.
Ведь именно это стало истинной причиной задержания «ОПГ Зазы Саджая»! В Омске группа спортсменов перешла дорогу официальной наркомафии!!!
Конечно, верится в то, что в этом направлении нынешним судейским составом будут предприняты какие-то действия, с трудом. Особенно после того, что мне поведала одна из родственников обвиняемых:
«Я сегодня после судебного заседания наведалась к судье за разрешением на свидание. Захожу к Гужинову:
Я: - Андрей Николаевич, дайте разрешение, я хочу дочь сводить к отцу, на следствие мы ходили, но уже 4 месяца ребёнок спрашивает, когда пойдём к папе…
Гужинов: Мы не даём разрешение до приговора, вот после приговора и будете ходить на свидания!
Я, конечно же, сказала, что нужно ещё доказать их вину, и мы сделаем всё, чтобы приговор был оправдательный. (Но то, что он уже осудил ребят, я, конечно, в шоке!)».
Вот и получается, что с такими судьями не то, что наркомафию не победить, но и последнюю веру в справедливость потеряешь.
Судите сами, что тогда остается рядовым гражданам, чтобы защитить своих детей от наркотиков, которые в Омске можно приобрести на каждом углу или даже… не выходя из дома?! И даже в школах!!! Получается, что единственно возможное – это следовать примеру «ОПГ Зазы Саджая» и вытряхивать эту дурь из карманов, из квартир и голов подручных омской наркомафии? Другой альтернативы, законной, местная власть, похоже, не оставляет.
А зря…
Дюковский психоанализ
Учитывая, что доступ к пухлым 23-м томам этого громкого уголовного дела я так до сих пор и не получил, я стараюсь анализировать правдивость показаний свидетелей обвинения по тем или иным языковым маркерам. Предыдущие «ораторы» проверку на моем лингводетекторе не прошли. А Владимир Дюков – тем более. Про особенности лексики типа «не вывожу» (тюремный сленг), «колобаха», «скрутка», «закинуть в ломбард», «буду на адресе», «скорость» я скромно промолчу. Все «потерпевшие» уже понятно (и не одному мне) какого поля ягодки.
Но Дюков, как мне показалось, выдал себя даже одной часто повторяющейся фразой «я дословно не помню». Уже ее достаточно, чтобы перечеркнуть все ранее им «написанное». Да, именно не сказанное, а написанное.
Сантехник по образованию, наркоман по жизни «потерпевший» на подсознательном уровне преподнес главную особенность своих показаний. Он не рассказывал суду о том, что с ним происходило в реальности, а в силу особенностей своей памяти пытался воспроизвести ранее написанный и заученный им текст. «Дословно не помню» - он не помнит, что по данному вопросу или ситуации написано в его прежних показаниях, которые, в свою очередь, имеют самостоятельное, оторванное от реалий значение. В подтверждение этому его постоянные ремарки по скользким моментам:
– В данном вопросе я буду склоняться к показаниям. Это то же самое, что и «дословно не помню», но в другой интерпретации. И еще. Реальность - она безгранична и необъятна. Ее нельзя всю прописать и перенести на бумагу. Большая ее часть, хочешь – не хочешь, но остается за страницами текста. Вот поэтому то, что не было написано или не заучено Дюковым, он и не может воспроизвести, хотя, по его версии и версии обвинения, все это происходило с потерпевшим. Наяву.
Но как тогда объяснить, что помещенный с пакетом на голове в машину Дюков, которому выстрелили в голову из пистолета, не помнит, в каком состоянии у него в данный момент находились руки? Связаны они были, в наручниках, обвязаны скотчем, веревкой? Не помнит человек. По ходу судебного заседания он вслух начинает логически рассуждать. Так, если бы у меня руки были развязаны, то я бы сорвал пакет, раз я не сорвал пакет, значит, руки были связаны. Но звучит следующий вопрос: Но как связаны? За спиной или спереди?
И опять пауза, судорожное шевеление серого вещества. Завершить психоанализ себя и своих рук Дюкову не дают адвокаты: – Вы понимаете всю абсурдность ситуации? Что Вас каждый день похищают, топят, убивают? – Нет, это единственный раз. – Так почему Вы не помните такие элементарные вещи?!
Я вот тоже недоумеваю до глубины души, как можно не помнить, связывали тебе руки или нет… да все происходящее должно приходить тебе каждую ночь в кошмарных снах. И не по одному разу.
Вывод напрашивается сам собой. Не помнит, потому что не было этого! Или было совсем в другом исполнении, которое, если поведает правду, никак не тянет на «страшное ОПГ» и на те сроки, которые сейчас грозят обвиняемым по целому ряду тяжелых статей УК РФ.
Неужели это не видно? Ах да, у нас же Фемида слепа…
Лицо простого омского сантехника
Для полноты картины не могу не воспроизвести портрет рядового омского работяги. По словам Владимира Дюкова, он много лет и вполне успешно занимается установкой сантехники. Его ежемесячные доходы составляли 100 тысяч рублей. Он снимал хорошую квартиру в «милицейском доме» (ул. Перелета, 7 - напротив Академии МВД). Неплохое авто («только последний ремонт обошелся в 200 тысяч»). Всегда при нем в машине имелись тридцать тысяч рублей «в скрутке» на непредвиденные расходы - «вдруг унитаз разобью или сломаю чего заказчикам». Перемещался по городу сантехник Дюков на весьма приметном автомобиле. На капоте его «Хонды» красовалась оригинальная аэрография в виде американского государственного флага и американской же статуи Свободы. Кто скажет, что в Омске трудящиеся плохо живут?!
Впрочем, по словам обвиняемого Евгения Худякова, починить унитаз в его камере в омском СИЗО осужденный Дюков так и не смог. Даже с двух попыток.
Александр Грасс
