Это хорошо знает испанский министр иностранных дел, Хосе Мануэль Гарсия Маргальо, который в какой-то момент сравнил отделение Крыма с ситуацией в Каталонии, а недавно упомянул в этом же контексте референдумы о независимости Донецка и Луганска. Он знает, что мировое сообщество, которое как раз и должно признавать или не признавать независимость новых государственных образований, не волнуют детали, ему важнее видение перспективы.
И в таком ключе пример Каталонии отдаляется от примера Шотландии и приближается к украинскому, хотя разница между ними вполне очевидна. То есть вообще ничего общего, если мы будем учитывать такие факторы, как угроза со стороны мощного соседа, насилие на улицах, российские военные в форме без опознавательных знаков, националистически настроенное ополчение с обеих сторон, отсутствие правового государства, слабость демократии, захваченной олигархами… Но для главы испанской дипломатии важно лишь то, что Украину с Каталонией сближает: право, которое может быть выше закона, референдум, созванный в одностороннем порядке и другие…
Той же точки зрения придерживается кандидат в Европарламент от Европейской народной партии бывший премьер Люксембурга Жан-Клод Юнкер, к большому неудовольствию своих коллег из христиано-демократической партии Каталонии Unió («Союз»), которые в марте голосовали за него в Дублине. Стремление каталонцев обрести суверенитет в европейских институтах встречалось до сих пор молчанием, которое говорило больше любых слов. Но после выборов, если Юнкер станет президентом Еврокомиссии, позиция Европы может ужесточиться. На это указывает многое. Все большую популярность приобретает, например, теория о том, что, если Шотландия отделится от Великобритании, то Великобритания выйдет из Евросоюза, и тогда все побегут врассыпную. Так политический обозреватель International New York Times Хьюго Диксон описывает последствия предстоящего 18 сентября референдума о независимости Шотландии, если ее народ проголосует «за».
Выход Шотландии из состава Объединенного Королевства не только будет означать конец политической карьеры Кэмерона, но и тяжелые времена для правительства лейбористов. Им будет сложно сохранить большинство, и очень возможно, что на смену нынешнему премьеру придет более консервативный политик с евроскептической позицией. Если Шотландия выходит, то в Великобритании очень может случиться новый референдум по поводу дальнейшего нахождения страны в Евросоюзе. И его решение будет скорее отрицательным, потому что без проевропейски настроенных шотландцев нужное количество голосов «за» вряд ли наберется. Наконец, единственный маневр для Кэмерона – заранее, до референдума, обсудить с Европой новый статус Великобритании в Евросоюзе, но этот вопрос может осложниться, потому что британский премьер обещал, что Шотландия тоже в нем останется.
Если все так запущено, совсем не удивительно, что в Европе случай Каталонии воспринимается как еще одна гиря на весы тех, кто хочет гибели Евросоюза, который, впрочем, по мнению местных оптимистов, должен быть Союзом народов, а не государств и транснациональных корпораций.
Льюис Бассетс
