В Куйбышевском суде продолжается допрос экс-замначальника отдела полиции № 5 Михаила Лисицина, обвиняемого в получении взятки «в особо крупном размере».
В суде по уголовному делу о взятках уже несколько заседаний подряд «солирует» главный «виновник торжества» — подполковник Лисицын. Сначала он мучительно долго зачитывал — в основном — свои показания, частенько надолго «зависая» над каким-нибудь предложением или словом. Как первоклассник, который по буквам проговаривает слово про себя, а потом произносит вслух. Или просто пытался понять: что же такое он читает?
Как объяснял еще перед началом этих «литературных чтений» адвокат Перистый, его подзащитный был не готов. И так все три заседания? К тому же судья Хасаншин, внимательно слушая бубнеж подсудимого, заметил, что г-н подполковник пошел «на второй заход» — читает показания, которые озвучил ранее. После сверки с секретарем суда, Лисицын закончил очень быстро — как оказалось, осталась всего одна страница. Странно, что повтора не заметил адвокат — он следил за выступлением своего подзащитного, в том числе и по дисплею своего ноутбука. Хм, так не заметил или не захотел заметить?
Если коротко: как заявил Лисицын, он занял потерпевшему(предприниматель Мартын, который через взятки Лисицину пытался решить свои бизнес-проблемы — прим. БК55) солидную сумму в 1 млн 700 тысяч рублей — 100 тысяч весной, остальное осенью — исключительно из чувства сострадания: у него же 4 детей! Для чего, не смотря на наличие кредита и ипотеки, бегал, что называется «высунув язык», по банкам, чтобы взять еще один кредит и по друзьям, чтобы «добить» недостающую сумму.
Экий доброхот!
Второй момент: никаких услуг и помощи за деньги (читай, взятку — прим. БК55) он потерпевшему, есте-е-ественно, не обещал и не оказывал. Просто дружеские консультации — опять-таки по доброте душевной — исключительно, чтобы помочь человеку в трудной ситуации.
Ну «как не порадеть родному человечку»!
Всё, что говорил и обещал Мартыну — помочь «сдвинуть дело» за определенную мзду — чистой воды ложь: просто хотел вернуть занятые ему деньги. Дескать, потерпевший Мартын не только тянул с возвратом долга, но и поставил условие: Лисицын «отмазывает» его по делу, «инициированному зампрокурора Кальницким», только после этого он возвращает деньги — вот и пришлось пойти на крайние меры. И те 500 тысяч, с которыми Лисицына поймали на кармане, на самом деле не взятка, а часть возвращенного долга — просто наивный потерпевший об этом не подозревал.
Где-то мы это уже слышали… Ах, ну да! Пойманный на взятке экс-начальник УМВД по городу Омску Евгений Быков тоже что-то говорил о возврате долга и «помощи другу».
Если перефразировать великого Льва Толстого — «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему» — многие «настоящие полковники» от полиции мздоимствуют по-своему, а защищаются ну о-о-о-очень похоже.
После того, как подполковник закончил давать показания, судья предложил защите задавать вопросы, но тот уступил «право первой ночи» представителю прокуратуры.
Первый же вопрос гособвинителя Федоркиной:
— Скажите, с какой целью вы занимали деньги Мартыну?
несколько обескуражил как защитника, так и подсудимого — они посчитали, что Лисицын уже ответил на этот вопрос.
Но как прокурор, так и судья «ответа не услышали»: Лисицын опять начал «лить воду» на «жалостливую мельницу», при этом не говоря ничего конкретного. Видимо, сказывается немальнький опыт службы в полиции — много ни о чем.
Судья опять прерывает:
— Не слышу ответа на вопрос.
Гособвинитель:
— Давайте, я уточню, может он не понял. У вас кредит, денег нет, детей двое. Мартыну деньги нужны, понятно, но вам то это зачем? Цель то какая?
Лисицын быстро:
— Из жалости.
Судья Хасаншин:
— Подождите. Весной вы ему заняли 100 тысяч, он вам не отдает и вы позже, когда?
— Осенью…
— Заняли ему еще сколько?
— Взял кредит и занял миллион шестьсот…
Судья:
— … Вот вы офицер полиции. У вас какая зарплата была тогда?
Лисицын:
— Шестьдесят пять.
— Для вас 100 тысяч серьезные деньги или нет?
— Нормальные.
— Человеку, который вам не вернул 100 тысяч, зачем занимать еще миллион шестьсот тысяч?
— Уговорил… он умеет убеждать.
— Я понимаю, уговорил на 100 тысяч. Но как вы утверждаете, человеку, который вас обманул на 100 тысяч…
— Я тогда еще не знал, что он меня обманул…
— Подождите, с весны по осень 2018 года он вам не отдает сто тысяч и вы ему занимаете еще 1,6 млн?
— Да.
Как говорится — без комментариев.
Лисицын:
— У него четыре ребенка…
Судья:
— А у вас двое…
Представитель потерпевшего Клевакин «подкорректировал»:
— Трое…
Но Лисицына такими «пустяками» не собьешь:
— Четыре ребенка ….он, как бы…я, скажем так, проникся положением… деньги похищены… он (Мартын — прим. БК55) не может ничё… не может развить бизнес, просил поискать средства, никто не занял… он не внушал доверие… Через некоторое время я занял.
Представитель прокуратуры Федоркина:
— И взяли для этого кредит, правильно?
— Потому что он сказал, что заработает эти деньги… показывал деньги на счетах, в компьютере… там какие-то деньги у него были. Он говорил, что вложит деньги, которые я дал, в акции строительных компаний «Пик» и «Система», что они принесут большую прибыль, сильно возрастут и с этих денег он сможет рассчитаться…
Гособвинитель:
— Вы тоже хотели на этом заработать?
— Я хотел ему помочь, как человеку… Он пояснял, что в последующем, возможно, когда я уйду на пенсию, мы могли бы продолжить данные действия и зарабатывать вместе совместно деньги.
Ну да, ну да…
— Почему вы раньше в суд не обращались? Ведь 1 млн 700 тысяч крупная сумма?
— Мартын постоянно обещал мне, что заработает деньги и вернет мне долг…
— Мартын просил решить вопрос о непривлечении к уголовной ответственности?
— Конечно. Изначально все разговоры были только о том, что он хочет закрыть мой долг, иначе я бы не стал с ним встречаться… Когда он мне сказал, что он отдаст мне денежные средства только тогда, когда я решу его вопрос по сигаретам, я отказался.
Судья Хасаншин:
— Из рассмотренной нами видеозаписи разве не обратное следует? Где ж вы там отказались?
Лисицын:
— Это 4-е число, это не было записи…
Гособвинитель Федоркина:
— Еще вопрос: помните обстоятельства получения от Калиницкого (экс-первый зампрокурора города — прим. БК55) копию постановления по WhatsApp о приостановлении предварительного следствия и последующее направление Мартыну?
С третьего «захода» удалось получить более-менее внятный ответ:
— Данное постановление, которое якобы было обнаружено в моем сотовом телефоне, данные доказательства были получены с нарушением уголовно-процессуального кодекса и я не хочу об этом говорить… Я такого не помню, чтобы Кальницкий мне что-то отправлял. Всё.
Кстати, в отличие от дачи, а по сути чтения своих показаний — раздражающе медленно, с минутными паузами после каждых 2-3 слов — отвечал г-н подполковник довольно бойко, почти не задумываясь, как хорошо вызубренный урок. Невольно возникал вопрос: проблемы с чтением или со зрением? Скорее второе: не смотря на ядреный румянец во всю щеку, Лисицын жаловался, что после перенесенного ковида он истощен-бледен-худ и у него упало зрение — при чтении пользуется очками с плюсовыми диоптриями.
Тему Кальницкого «подхватил» представитель потерпевшего Владимир Клевакин, уточнив, зачем 6 декабря 2021 года Лисицын поднимался к нему в кабинет. Как оказалось, для консультации по каким-то рабочим моментам. При этом подполковник спокоен, «как фундамент». Разволновался он чуть позже.
Тут надо отметить, что на всех заседания обвиняемый показывал свой «чеканный профиль» суду и, по возможности, спину представителю СМИ, периодически судорожно поправляя маску. Ну просто мистер Икс. В какой-то момент судья все-таки попросил «Гюльчитай показать личико»:
— Лисицын, а вы не могли бы все-таки лицом повернуться, а? Есть же определенный регламент. Вы что, неуважение к суду проявляете, что вы боком стоите?
Но г-н подполковник оказался «скромен до удивления»:
— Ваша честь, никаким образом. Ну не люблю я, когда меня снимают.
— У нас открытое судебное заседание.
— Мне не нравится, что меня снимают на телефон, вот и всё, поэтому я и отворачивался. Мне не нравится это, и это мое чисто мнение…
Ну как же-с, как же-с… Помнится, бывший начальник полиции Быков корреспондента БК55 не стесняясь, матом обложил по этому поводу. А для экс-депутата Горностаевой даже пришлось приглашать в суд профессионального фотографа — снимки на телефон её тоже категорически не устраивали.
— Просто, если вы скажете, чтобы меня не снимали, я буду нормально… повернусь к суду и буду отвечать на вопросы. Тем самым меня представитель СМИ меня перебивает, сбивает с мысли, начинает снимать меня…
И это знакомо: большинство обвиняемых, под любыми предлогами — вплоть до того, что «их слепит вспышка телефона» — категорически не жаждут лицезреть свои фото в прессе.
В общем, и на этом процессе каждый остался «при своих»: корреспонденту не запретили снимать, а Лисицыну стоять к суду «полуспиной».
«Ритуальные танцы» между Клевакиным и Лисицыным продолжались практически до конца заседания. Попытку Лисицына отвечать в стиле «издалека долго течет река Волга» судья Хасаншин пресек практически в самом начале. В дальнейшем на вопросы о созвонах-встречах-разговорах с Кальницким и Мартыном подсудимый был суховато-краток: «не помню», «давно было» и т. д.
Знакомая тактика при ответах на не всегда «удобные» вопросы…
Порой «заносило» и представителя потерпевшего, который, судя по некоторым ходатайствам и вопросам, явно не имеет юридического образования. И тут надо отдать должное судье Хасаншину: он спокойно и с безграничным терпением объяснял — и не единожды! — почему отклоняет тот или иной вопрос (ходатайство), как правильно и должно задавать вопросы и проч.
Надо отметить, что практически перед началом каждого заседания «что-нибудь непременно случается». На втором сдвоенном (идут по два дня подряд — прим. БК55) заседании Лисицын сходу заявил, что в связи с его вчерашним выступлением в суде, его положение ухудшилось — его перевели в одиночную камеру — и ему срочно надо переговорить с адвокатом.
Судья Хасаншин:
— Вы это связываете с нашим судебным заседанием?
— Да… скорей всего, гособвинитель связался с кем-то из ФСБ и решили тем самым оказать на меня давление…
Кругом враги, особенно в ФСБ? И это знакомо, еще с процесса Быкова. Пришлось прерваться.
Когда, наконец, вернулись в зал заседаний, представитель Мартына опять рвался задавать вопросы, которые, как ему уже не раз популярно объясняли, задавать не нужно — судья с гособвинителем пресекли. А далее, поскольку г-н Клевакин отличался завидным упорством, все некорректные вопросы судья «переводил» либо в приемлемую форму, либо, с учетом протестов адвоката просто отклонял. Не единожды. В ответах Лисицын остался верен себе: «не знаю, не делал-не помню» на неудобные вопросы и пространное, если ни о чем: «все сведения из моего телефона были получены с нарушением процессуально-уголовного кодекса», «как я не единожды заявлял», «никаким образом не влиял на уголовное дело», «давал только консультационные — с трудом, но выговорил — услуги» и «исходя из изученных мной материалов дела … я высказывал это в своем анализе, когда давал показания.»
Эк завернул!
Когда г-н Клевакин наконец-то «иссяк», гособвинитель Федоркина заявила ходатайство об оглашении показаний Лисицына в ходе предварительного следствия на предмет выявления противоречий.
И далее, судья — иногда его сменяла Федоркина — зачитывали протоколы допросов, которые особыми откровениями не порадовали: все это слышали не единожды в течение судебных заседаний. В том числе и «не знаю-не помню», но с пояснением: он переболел ковидом, в связи с чем его память ухудшилась. Однако на полиграфе свои показания подтвердить отказался. Связь с бывшим первым зампрокурора города категорически отрицал — исключительно служебные отношения. Память опять подвела, когда пошли конкретные вопросы по переписке с Кальницким: не знаю, не помню и т. д. От дальнейших показаний отказался со ссылкой на статью 51. Этой же статьей он не единожды воспользовался и при очной ставке с Мартыном.
Потом пошли вопросы и судья Хасаншин, в частности вспомнил, что на одном из предыдущих заседаний друг Лисицына, Олег Морозов, рассказал, как жаловался ему на Мартына, который не возвращает ранее занятые деньги.
Вопрос судьи:
— Зачем вы занимаете Мартыну сперва 100 тысяч, а потом еще 1 млн 600 тыс, если у вас есть друг, с которым вы общаетесь и которого, якобы, Мартын обманул?
И подполковник полиции с 20-летним стажем на голубом глазу уверяет:
— Как я уже ранее говорил, Мартын может хорошо убеждать людей…
Цыганка Аза отдыхает.
Еще вопрос:
— Зачем вы жалеете человека и занимаете ему 1,7 млн, если его жалеть не надо — это обеспеченный человек, он ездит на дорогой машине?
Лисицын как будто и не слышит вопроса и опять в «свою дуду»:
— На тот момент я проникся жалостью…
Даже не смешно.
Поскольку представитель потерпевшего окончательно запутался в вопросах, их и далее пришлось задавать судье, чем, как он заметил, он занимается практически в течение всего заседания.
— Почему вы не заявляли на следствии о нарушениях при изъятии и исследовании телефона?
Вы не поверите! Опытный оперативник обнаружил это «только при изучении уголовного дела».
Кстати, его периодически — как и в этом случае — поддерживал его адвокат. Что делать, ноблесс оближ.
Оглашение еще нескольких протоколов допросов и очных ставок, несколько уточняющих вопросов от гособвинителя, в том числе по состоянию здоровья как самого Лисицына, так и его близких. Плюс последний «залп» от Владимира Клевакина: ходатайства об оглашении приговора Алексеева (присвоившего деньги предприятия Мартына — прим. БК55) и вызове в суд сотрудника ФСБ. Адвокат Перистый был категорически против, дошло до пикировки на грани приличия.
Судья еще раз с ангельским терпением подробнейше пояснил Клевакину, что «допрашивать оперативных работников об обстоятельствах производства ОРМ, не отраженных в документах о результатах ОРМ, недопустимо.» Приговор было решено исследовать на следующем заседании. Засуетившийся Лисицын сразу добавил, что возможно! он для Мартына некоторую информацию уточнял. Чисто из интереса.
В итоге, судья, с учетом заявления адвоката, что у него будут дополнения, оптимистично попросил обвинителя подготовиться к прениям на следующем заседании.
На том и разошлись.
До следующей «двоечки» в суде.
Ульяна Нескорова
