«Служители» закона обвиняются в избиении предпринимательницы и ее дочери при незаконном обыске.
Во вторник в Таврическом районном суде состоялось, как ожидалось, последнее заседание по делу трёх сотрудников ОБЭП по городу Омску: Даулета Суинова, Анатолия Гомолко и Алексея Кураева, обвиняемых в избиении омской предпринимательницы Светланы Жидких в её собственном магазине в 2018 году.
БК55 подробно рассказывал об этом в марте 2020 года, а нынешнее заседание анонсировал в воскресенье. Суд проходит в Таврическом районе, потому что именно здесь произошло преступление, хотя и потерпевшая, и обвиняемые — омичи.
Не можем не обратить внимание на такую деталь. Во вторник, по информации заслуживающей доверие, суд должен был заслушать последнее слово обвиняемых и — вынести приговор, но… Судья счел необходимым снова устроить прения, так сказать, по второму кругу… Рискнем предположить, что этот спектакль, вызвавший неприкрытое удивление у потерпевшей, был разыгран специально для прессы, журналистов БК55 и съемочной группы 12 канала, которым пришлось выслушать позицию бывших обэповцев Суинова и Кураева. Третий — Гомолко — просто присоединился к уже озвученному подельниками и адвокатами, отметив, что ему добавить к сказанному нечего.
В общем и целом — подсудимые вины своей упорно не признавали, обвиняя во лжи потерпевшую.
Адвокаты подсудимых не стали возражать против освещения заседания в СМИ, но потребовали не снимать на видео и фото подзащитных, считая это давлением на них.
Месть и топор в стекло машины
Первым выступил Суинов, запомнившийся в этой части прений больше тем, что устроил чуть ли не поминутный разбор видео, на котором заснят конфликт Жидких и полицейских в магазине. Согласно его версии (ожидаемой), в действиях силовиков никакого состава преступления не было.
«Виновным себя не считаю, указанные потерпевшими деяния от 29 марта 2018 года являются вымышленными, это месть Светланы Жидких за дела её супруга, занимавшегося реализацией незаконной алкогольной продукции, подлежащей маркировке. Была проанализирована видеозапись, из которой можно сделать следующие выводы: видно, что следователь Пиляк стоит спиной к Светлане Юрьевне и допрашивает Каныгину, он на неё внимания не обращает… Жидких представляется на камеру, чтобы обозначить своё присутствие, кроме того видно, что следователь не кивает ей и начинает снимать панораму в зале… На 1:53 видно, что Светлана Юрьевна пытается прорваться, растолкать всех, при этом все сотрудники пытаются её успокоить. После 2:17 она оскорбляет нас, на 2:40 Кураев говорит: «Я вам отдам телефон, концерт не надо устраивать». По 2:53 он говорит: «Я даю вам слово, телефон верну». На 3:01 — «Вот ваш телефон, я отдал». То есть наши действия были направлены на нейтрализацию конфликта. Светлана Юрьевна же тем временем кричит и пытается всех растолкать», — в частности, заявил он.
Суинов заверил суд, что полицейские успокаивали дочь потерпевшей, говоря «всё будет хорошо» и прося не плакать.
Отметим прелюбопытный факт, о котором также сообщил Суинов. На днях произошёл инцидент с машиной его родителей (либо, скорее, просто на них зарегистрированной) и автомобилем одного из сотрудников ОБЭП, не проходящего обвиняемым по этому делу. Неизвестные повредили машинам капот и врубили в лобовые стёкла топоры, да так там их и оставили. Естественно, прямых доказательств причастности к этому преступлению потерпевшей Жидких нет. Но не исключено, как намекнул Суинов, что это могла быть ее месть обэповцам.
В связи с этим возникает резонный вопрос: зачем потерпевшей Жидких рубить топорами машины обвиняемых, да еще в канун вынесения им приговора в суде? Впрочем, есть и другая версия, как нам представляется, более правдоподобная. Обэповцам действительно отомстили те, чьи Заказы они не исполнили, взяв вознаграждение предоплатой…
Ответное слово
Светлана Жидких, когда ей дали слово, выступала около 15 минут, посетовав на то, что подсудимые не желают признавать очевидное:
«Послушав это, ещё раз убедилась: у обвиняемых нет ни капли чести и совести. Они как врали во время всего предварительного расследования и судебных заседаний, очерняя потерпевших, выгораживая себя, так и продолжают это делать сейчас. Суинов тут поминутно оглашал нам видео, которое мы неоднократно смотрели в зале суда, и когда зачитывал, у меня был только один вопрос — может, в материалах дела есть какое-то другое видео? И на нём есть факты, о которых он говорил? На самом деле этого не было. Он ссылается, что в своих прениях я говорила о закрытых дверях. Но я уточнила, что они были закрыты не на замок, а просто выход из магазина заблокировали полицейские. Все стояли у дверей, не давая выйти у магазина. И все действия как раз и происходили там».
Также пострадавшая подчеркнула — ну, нет на видео такого, о чем говорил Суинов — мол, в момент, когда она вышла из магазина, она стояла рядом с Кураевым и разговаривала.
Кроме того, она попросила обратить внимание, что видео, имеющееся в материалах дела, предоставлено коллегой подсудимых Чауниным, который там так же находился, снимал всё это. Эпизод был 29 марта, а видео предоставили только в июле. То есть спустя несколько месяцев.
«И не на оригинальном носителе, хотя как полицейские они отлично знают, что установить факт, что видео обрезано или как-то подмонтировано, по копии невозможно. Предоставили видео на диске. Чаунин отказался предоставить свой телефон с оригиналом, на который он снимал видео, ссылаясь, что потерял его. Хотя я свой телефон отдала по первому требованию. Его изъяли и признали вещдоком. Так что мне нечего скрывать. А вот все подсудимые дружно потеряли свои телефоны. И даже те телефоны и компьютеры, которые у них были изъяты в ходе обыска — они отказались сообщать следствию пароли, тем самым препятствуя следствию. Как же так? Если вы не виноваты, то вам нечего скрывать — сообщите следователю пароли, и пусть он посмотрит информацию на телефонах, убедится, что вы невиновны… А всё зло заключается только во мне», — отметила Жидких.
Что же касается порубленных топором машин, Жидких заявила следующее:
«Чтобы не обнаруживать в машинах топоры — наверное, не нужно совершать преступлений, прикрываясь погонами, службой, не надо беспредельничать. Тогда и топоров не будете находить в своём имуществе.
Через весь процесс они продвигали версию, что я — пациент психиатрической больницы. Суд сделал туда запрос и получил ответ: ни я, ни моя дочь никогда не состояли там на учёте… Ответ был оглашен в суде, но они продолжают настаивать, мол, я и мой ребёнок психически неуравновешенны. Тем самым очерняя меня и ребёнка.
Во время следствия и очной ставки ребёнка и Суинова в перерыве тот хотел спровоцировать меня, но, видя, что я никак не реагирую, подошёл к дочери и сказал: «Твой папа — преступник и он будет долго сидеть». Тем самым довёл ребёнка до истерики. Следователь — свидетель этого».
А вот что сказала Жидких в заключении:
«Они считают, что правы. Просто потому, что они полицейские! Просто потому, что они так работают… Каждый день и по-другому — не могут. А сейчас они не могут понять, почему им это сходило с рук, каждый день сходило, а в этот раз не сошло. И смириться с этим они тоже не могут…
Прошу суд учесть, что они не признали вину, не раскаялись, а значит заслуживают максимально сурового наказания с лишением свободы».
Адвокат Суинова Сарабасов на претензии о видео и том, что не был предоставлен его оригинал, ответил, что здесь всё законно:
«Наверное, все согласятся — видеоматериал является немым свидетелем. Он не может быть подвержен какому-либо интерпретированию, подозрению. Давайте исходить из того, что это объективные доказательства. Если вы высказываете сомнения о достоверности видео, то могу заверить, что есть заключение эксперта, по нему материал не подвергался никаким элементам монтажа. С этим все стороны согласились, никто не оспорил его на предмет соответствия правде с предоставлением другого материала. Не будем ворошить прошлое и сомневаться в прениях, что это является достоверным доказательством… Так вот видео полностью подтверждает показания следователя Пиляка, которые тщательно исследовались в судебном заседании…
Все телефоны, изъятые у наших подзащитных, были предоставлены на исследование. И когда сообщалось об одном из телефонов… а какая там может быть информация, как-то изобличающая подзащитных? Да это невозможно! Там была секретная информация, вы понимаете, что это оперативные работники?»
На последнее утверждение пострадавшая хотела подать реплику, но судья не разрешил ей это сделать.
По сути, на этом заседание было завершено, и объявлено, что теперь последние слова подсудимых будут 27 января.
После суда корреспондент БК55 побеседовал с потерпевшей Жидких. Женщина поиронизировала о методах опровержения подсудимыми экспертизы о нанесении вреда здоровью её ребёнку.
«Они призвали эксперта, которая разнесла в пух и прах экспертизу самого Института имени Сербского, мол, у ребёнка нет никакого расстройства, всё нормально. Я говорила ей — «У вас есть медицинское образование?» — «Нет». Кроме того, она же обвинила меня в вызывающем поведении в момент эпизода преступления. И якобы оскорблениях. Я спрашиваю: «И как я вызывающе себя вела?.. Кого я оскорбила?» Она порылась в бумагах, задумалась и, наконец, сказала «А вот вы сказали, что сейчас будете вызывать полицию». «То есть сказать, что я буду вызывать полицию — это оскорбление?» И ещё якобы я ставила ногу на каблук. Тоже вызывающе.
Говорят, все наши телесные повреждения только на словах — тоже неправда. Всё зафиксировано, все синяки (у продавцов магазина). У меня синяков не было, только опухоль лучезапястного сустава. Но и это тоже задокументировано. Толкнули, я упала, ушибла руку», — сообщила она.
Жидких уточнила, что теперь за фальсификацию уголовного дела против неё СКР планирует возбудить против пока (пока!) только Кураева ещё одно уголовное дело. Получается, обэповцы «сшили» на бизнесвумен явно заказное дело, пытаясь отправить ее за решётку. Следственный комитет ждёт лишь решения по делу нынешнему.
Рассуждения адвоката подсудимых про телефоны с секретной информацией — абсурдны:
«В материалах дела есть и другой интересный пример: дома при обыске у оперативника Мухамеджанова, который не попал в число подсудимых, но тоже был в магазине в Новоуральском 29 марта 2018 года, в духовке плиты обнаружили папки с материалами и оперативной информацией, которые вообще нельзя выносить за пределы ОБЭП, это строжайше запрещено. То есть то, что на телефоне — секретно, а при этом выносить с работы служебные документы, которые вообще надо хранить в сейфе — можно?
«Это просто рухнуть с дуба! Секретная информация должна быть на секретных носителях, а никак не на личном телефоне!», — выразила негодование пострадавшая.
ЧИТАЙТЕ ПО ТЕМЕ:
Обэповцы, избившие предпринимателя и ее дочь в Тавричанке, скажут последнее слово
