Недавно Елена Гулина, замначальника омского Россельхознадзора, видимо, сама того не ведая, поставила кол с минусом всем омским Правителям, начиная с Полежаева, за проводимую ими политику в сфере сельхозпроизводства.

В будничной обстановке пресс-конференции Елена Николаевна рассказала о том, как в ходе выборочной проверки 72 хозяйствующих объектов было выявлено девять тысяч тонн не просто некачественного, но и опасного для здоровья зерна, которое эти самые «хозяйствующие субъекты» должны теперь утилизировать за свой счет.

Попробуем реанимировать озвученные выше цифры, просто криком кричащие о бедах омских селян. Итак, девять тысяч тонн бракованного зерна омские фермеры должны утилизировать за свой счет. Неужели это и есть конечный итог сезона 2018?

Если так, то речь идет о настоящей трагедии для тех, кто пахал, сеял, тратился на гербициды, косил, молотил, складировал… Нес огромные трудовые и финансовые издержки, чтобы теперь самому же и вывезти все это добро на свалку. Между прочим, девять тысяч тонн — это пятьсот КамАЗов с прицепами. Вы хотя бы мысленно нарисуйте себе такую картинку. И еще горы зерна на свалках. А если учесть, что «хозяйствующих субъектов» в регионе не 72, а в разы больше, то речь идет, возможно, о сотнях тысяч тонн испорченного зерна или тысячах ­КамАЗов с прицепами.

Страшно? Но еще страшнее от мысли, что никакой утилизации на самом деле не будет: опасное для здоровья зерно попросту разбулыжат и скормят скоту или даже людям…

Кто-то обязательно на этом заработает.

Согласимся, кол с минусом для омских министров и районных начальников на фоне описанных выше событий — оценка вполне заслуженная. На протяжении последних 25 лет эти в основном профессионально несостоятельные люди рисовали красивые цифры в отчетах, до конца не понимая их смысла. Это они уже в начале октября 2018-го отрапортовали губернатору о намолоченных трех миллионах тонн зерна и благополучном завершении уборочной.

Хотя было бы куда честнее призвать селян остановиться, не убирать… Бросить пшеницу, пусть уходит под снег. И сэкономить на этом миллионы.

Действительно, те, кто не успел убрать поля или сознательно этого не делал, оказались в выигрыше. Им не нужно теперь утилизировать за свой счет зерно, добытое в результате колоссальных издержек. Ведь они не молотили, не тратились на солярку, зарплату механизаторам или разорительную просушку сырого зерна на элеваторах, которые работали через пень-колоду.

Конечно же, областные министры тут же поспешили списать беды селян на погодный форс-мажор. Но, извините, ребята, разве вы забыли, что мы находимся в зоне рискованного земледелия? А если помните, то ответьте на простой вопрос: что было сделано властями, дабы минимизировать потери от подобных форс-мажоров за минувшие десятилетия? Увы…

А ведь неблагоприятные условия могут повторяться по два-три года кряду, как это иногда у нас бывало. По миру селян пустим?

Последняя уборочная показала, что большинство фермерских хозяйств региона остались в прошлом веке, причем «доманякинского периода». Их технологии допотопны. А возможности противостоять непогоде сведены к нулю. Между тем некоторые решения прорывного свойства, кстати, мало обременительные для бюджета, уже много лет лежат на поверхности, но почему-то не востребованы.

В статье «Незаконченная пьеса про варяга Манякина, вернувшегося в Омск погубернаторствовать» («БК» № 5 (752) от 27.03.19) мы рассмотрели эту проблему на примере двух калачинских фермеров. Один из них, Анатолий Козлов, человек с колоссальным опытом работы в сельском хозяйстве (еще при Манякине калачинскую сельхозтехнику возглавлял), самостоятельно, без подсказки сверху принял, как окажется позже, во всех отношениях ­взвешенное ­решение — ­остановил комбайны, по сути, в разгар уборочной, почти за 20 дней до ее окончания. Почему? Да потому: чтобы не выяснять отношения с омскими элеваторами, которые практически не принимали зерно на просушку с влажностью более 20 процентов. А если и брали, то самым дешевым пятым классом. И платить им за каждую подработанную тонну приходилось по тысяче рублей и более.

Зачем же косить, молотить, во­зить и простаивать на подъездах к элеваторам? И при этом еще должником остаться: своих денег рассчитаться за такое зерно не хватит. Так пусть уходит под снег. Дешевле обойдется.

Увы, не у всех омских фермеров хватило мужества посмотреть истине прямо в глаза. Так, как это сделал Анатолий Козлов, который, справедливости ради, отлично знает пути решения этой застарелой фермерской болезни:

«А вот вы посмотрите, у кого сушилка есть, у того же Карпова по соседству в Глуховке, тот и выиграл, — говорит Анатолий Алексеевич. — Сухое зерно элеватор без очереди принимает и платит классом выше, не обманывает».

Побывали мы и в Глуховке, у фермера Андрея Карпова, который, как и его сосед, тоже принял непростое, но взвешенное решение: влезть в долги, но обзавестись собственной сушилкой. Любопытный момент: мысль о приобретении современной компактной сушилки производительностью 20 тонн в час осенила Карпова в июле ­2018-го, а к началу сентября того же года сушилка уже работала на полную мощность.

Что получается? Успел взять кредит (шесть миллионов) под три процента, купить, смонтировать и запустить… Всего за два месяца.

К сказанному добавим, что карповская сушилка работает не на природном газе, а на СПГ. Что это означает? Все правильно, ­никаких ­проектов, ­многомесячных ­согласований с газовиками, прокладок труб и т. д. Арендовал специально оборудованную машину, подогнал, подключился, и… все дела. Только на этом миллион сэкономил. Но главное — время выиграл, и теперь не надо, как сотням других фермеров, вывозить результаты своего труда на свалку.

Вот вам и решение проблемы. За два-три месяца от силы. Залил бетоном армированную площадку три на десять и глубиной полметра. А монтаж оборудования сделает специализированная компания.

Но если все так просто, то почему фермеры не спешат модернизировать свои технологии, а ­высокое начальство делает вид, что ­проблем с сушилками в хозяйствах вообще не существует?

Ответ тоже на поверхности. Шесть миллионов (стоимость сушилки) — большие деньги. Влезешь в кредит, а что будет завтра? Кто-нибудь это знает? Ведь кроме мировых и сугубо местечковых финансовых кризисов есть еще одна проблема, типично российская — недоверие к власти, не устающей менять по ходу дела правила игры.

Губернатор Бурков привычно призывает коллег по правительству к поиску свежих прорывных решений. Здесь же ничего, Александр Леонидович, искать не надо. Все лежит под ногами уже многие годы. И надо, с одной стороны, убедить селян в необходимости модернизации, а с другой — оказать им серьезную моральную и финансовую поддержку: взять на себя хотя бы 50 процентов затрат.

По некоторым оценкам, потребность в сушилках составляет от 400 до 500 штук. Но для начала можно ограничиться 300. Тянуть резину бессмысленно. И прежде всего по экономическим соображениям. Программу надо верстать на три года, т. е. по сто сушилок за сезон и… 300 миллионов бюджетных денег на субсидии. Вам, конечно же, скажут, что таких средств в областной казне нет, поскольку бюджет уже сверстан. Возьмите кредит в банке под пять процентов. Все это окупится с лихвой, потому что бюджетные деньги, редкий случай, сразу начнут работать на сельскую экономику.

Посчитаем плюсы от инвестиций в сушилки на примере все того же фермера Андрея Карпова.

1. Теперь он может начинать уборку на месяц раньше. Обычно он ждал, когда влажность зерна уменьшится естественным порядком до 20 процентов. Потом сваливал пшеницу в так называемые валки, а когда она подвяливалась на солнце — приступал к обмолоту. В чем разница? Выигрыш времени — это понятно. Плюс экономия затрат… Раньше зерновые убирались в два прохода техники (сначала косил, потом молотил). Теперь же все делается в один прием. А значит, и потери зерна при прямом комбайнировании сокращаются на 10-20 процентов.

2. Ценовые выгоды. Сухое калиброванное зерно Карпов хранит на складах, плевал он на элеваторы: если им надо, сами пусть приезжают! Теперь у него появилась возможность маневрировать, ждать лучшее предложение на зерновом рынке. Но в любом случае он продаст зерно не пятым, как многие, а третьим-четвертым классом. При этом не будет платить элеватору за просушку и подработку тысячу рублей за каждую тонну. Сто тонн — сто тысяч, пятьсот — полмиллиона. Эти деньги теперь остаются у него в хозяйстве. И будут работать на развитие!

3. А теперь о главном. Выигрыш в деньгах и времени, полученный от внедрения сушилок, обязательно потянет за собой техническое перевооружение всего фермерского хозяйства Андрея Карпова. И сотен таких, как он.

Таким образом, сушилки стоимостью шесть миллионов рублей, которые можно монтировать всего-то за пару-тройку месяцев, меняют, по сути, весь сельскохозяйственный уклад региона в сфере производства зерновых. Они же являются мощным стимулом для развития сельской экономики.

Мяч на вашей стороне, господин губернатор.

Текст: Сергей Сусликов

Ниже мы приводим комментарий Министерства сельского хозяйства и продовольствия Омской области к этой статье.

«По данным Омского филиала федерального государственного бюджетного учреждения «Федеральный центр оценки безопасности и качества зерна и продуктов его переработки» качество зерна мягкой пшеницы урожая 2018 года распределилось следующим образом: 3 класс — 27,39%, 4 класс — 46,15%, 5 класс — 26,45%. Омским управлением Россельхознадзора проверено 72 хозяйствующих субъекта, нарушения оказались у 46. Это в основном фермеры, ООО, ЗАО, но и несколько элеваторов разных районах области. 

Ряду организаций были выписаны предписания по устранению выявленных замечаний, а именно по снижению влажности хранящегося зерна. Большинством организаций на сегодняшний день предписания выполнены, использование всех партий под контролем. 

Утилизировать необходимо партию овса 180 тонн по причине его порчи (сгнило) в результате хранения данного зерна под открытым небом. 
В 2019 году вступило в силу Постановление Правительства Омской области 140-п по техперевооружению, в рамках которого будет субсидироваться приобретение сушильного оборудования (возмещается 30% от затрат). На сегодняшний день приобретено 5 сушилок.

Сельхозтоваропроизводители Омской области используют 337 зерновых сушилок общей номинальной производительностью 7,3 тыс. тонн в час. За 2018 год было приобретено 24 зерновые сушилки. На 2019 год запланировано приобретение 22 зерновых сушилок».