Соучредитель Центра зоотерапии «Дверь в лето» рассказала, сколь благотворное влияние на самочувствие юных омичей с особенностями здоровья оказывает общение с собаками.
– На проект «Мобильная канистерапия: через реабилитацию к спорту» вы получили президентский грант – 3 миллиона рублей. Как проходит его реализация?
– Мы создали этот проект по велению души. Увидели детей в области и поняли, что возможностей реабилитации у них гораздо меньше, чем у городских. Мы подумали: надо к ним ехать. Написали проект, выиграли грант, приобрели ГАЗель, чтобы ездить в районы. Заложили зарплату, оборудование и начали выезжать. Это оказалось сложнее, чем мы думали: выматывающая дорога, постоянная переноска инвентаря, устают собаки, устают люди… Но то, что нам удалось сделать, все окупает. Да, в районах есть дефектологи, логопеды. Но детям там в любом случае нужен праздник, толчок. К тому же всегда хорошо, когда человека посмотрит новый специалист. Родители говорили, что буквально за два дня благодаря занятиям и новым подходам нам удается сделать то, что не удавалось сделать дефектологу. Еще мы поняли, что в районе хуже, чем в городе, обстоит дело с диагностикой, она очень поздняя, а значит, много времени упущено. К примеру, одному мальчику диагностировали глухоту в семь лет, все это время он был без слухового аппарата, и было потеряно самое важное время для развития… Или 13-летняя девочка после операции, она в инвалидном кресле, хотя физически ребенок может ходить, просто не хватает реабилитации. Поэтому выезды мы будем продолжать, надеюсь, хватит сил. С бензином нам помогают люди: в грант эти расходы не заложены, а наши средства очень ограничены.
– Как все началось?
– Три года назад мы с Анастасией Митьковской работали в омском отделении крупного федерального СМИ, освещали «серьезные» темы, каждый день писали о проектах с миллиардными инвестициями – вот такой был уровень интересов. Потом инвестор передумал выпускаться в Омске. Мы оказались перед выбором: продолжить работу в холдинге или искать себя в журналистике где-то еще. Тогда мы задумались и пришли к выводу, что наш день состоит из звонков другим людям с вопросом о том, что у них нового. А у нас самих, по сути, ничего нового не происходило – и тогда мы решили это новое создать. Открыли центр праздников «В гостях у Доры» и занялись тем, что нам нравится – это дети и собаки. Вскоре стали поступать звонки от родителей, которые интересовались, можем ли мы провести праздник для детишек с особенностями. Мы попробовали, и получилось здорово, ведь собаки – это такой центр притяжения, который одинаково действует на людей с любыми возможностями.
– Результаты вас радовали?
– Наш первый ребеночек, который отмечал пятилетие, не ходил и не говорил. Весь свой день рождения у нас он улыбался, что удивило его маму, ведь обычно в незнакомых местах он плакал. А вдвойне ее удивило то, что в конце праздника он заснул: днем этот мальчик не спал никогда. Таких деток становилось больше, и мы замечали, как собаки воздействуют на разных детей: шебутных, с плохой концентрацией и, главное, очень тревожных. В присутствии собак все они свое поведение меняют. Некоторые семьи стали ездить к нам каждый год на день рождения, им очень нравилось, этого заряда семьям хватало до следующего праздника. И если, бывало, первый раз ребенок побаивался собак, то следующих встреч с ними он уже ждал с нетерпением. Признаться, мы не ожидали, что получится так масштабно. К нам присоединились две крупные кинологические организации Омска: Омский областной центр служебного собаководства, который дал нам необходимую кинологическую базу и периодически присылает волонтеров, и Омская федерация ездового спорта. Там работают очень заинтересованные люди, которые любят собак, занимаются благотворительностью. Оттуда к нам постоянно приходят волонтеры с хаски. Благодаря трем организациям развивается канистерапия в Омске. Мы получаем гранты, проводим совместные мероприятия.
– Можно ли сказать, что у собак есть какая-то особая «целительная сила»?
– Стоит сразу развеять миф о том, что лечат собаки. Конечно, у них нет «волшебного биополя» или каких-то «токов». Мы воспринимаем собак как очень и очень хороших друзей, чье присутствие практически моментально вызывает чувство радости и привязанности. Человек гладит собаку, у него начинает выделяться гормон привязанности – окситоцин. Мы постоянно чувствуем это по себе: когда рядом теплый, добрый пес, поднимается настроение, внутри расцветает ощущение любви и радости. И это чувствуют дети, у которых другой гормональный фон или у которых выработка гормонов нарушена. Многие дети начинают воспринимать собак не сразу. К нам ходят детки с нарушениями, в том числе с аутизмом, какими-то аутическими чертами. Но в конечном счете нет никого, кто бы остался равнодушным. Есть разные степени принятия, но в принципе для всех детей собаки становятся друзьями, и потом уже они приезжают именно к нашим четвероногим терапевтам.
– Как думаете, почему присутствие собак действует столь благотворно?
– Подкупает то, что собаки принимают нас такими, какие мы есть. Они не оценивают, любят нас безусловно. И собак несложно понять: их эмоции похожи на наши, они так же чувствуют радость, грусть. И при этом они проявляют свои эмоции очень просто – поэтому нам так нравится с ними общаться. Их эмоции не такие «замороченные», как у взрослых. Многих детишек пугает наша сложная натура. Пока они поймут, что мы от них хотим... А общаясь с собаками, дети постигают сложное через простое. К нам приходила девочка пяти лет, у нее были проблемы в коллективе: другие дети ее не принимали. Ни она, ни ее мама не могли понять, почему так происходит. У нас девочка понаблюдала за тем, как взаимодействуют собаки. К примеру, одна пристает к другой, мы объясняем, что она нарушила правила. Через эту собачью игру девчонка поняла, в чем ее ошибка, и смогла влиться в коллектив. При этом все происходит в форме игры – в этом и крутость собак: они очень спонтанные. И порой они моделируют такие ситуации, которые взрослому не придут в голову. Это живая жизнь, за ней можно наблюдать, в ней можно участвовать.
– Как сейчас развита канистерапия в стране в целом?
– Это хороший метод, который могут применять разные специалисты, работающие с людьми: врачи, педагоги, реабилитологи, инструкторы ЛФК, психологи. Главное, чтобы у тебя была обученная, неагрессивная собака, прошедшая специальное тестирование. Она должна быть управляемой, идеально слушаться хозяина, уметь делать определенные вещи. Канистерапия развивается во многих городах. Правда, к сожалению, на этой почве многие начинают спекулировать, говорить: «Только мы можем этим заниматься, остальные не имеют права». Кто-то сводит канистерапию к медицинской помощи – но, как мне кажется, это вовсе не должно быть чисто медицинским направлением: зачем ограничивать себя? У нас работают психологи, педагоги, методика отлично работает, детки откликаются. Кто-то пытается вводить искусственные правила, чтобы у них покупали разрешение на занятия канистерапией – в общем, идет возня, как и в любом бизнесе. А хотелось бы, чтобы здесь было беспристрастное государственное регулирование.
– А как у вас в Центре проходит сертификация?
– В стране нет общепринятых стандартов того, как готовить таких собак, поэтому каждый исходит из своего понимания. Конечно, я не видела случаев, чтобы происходило что-то плохое, но регулирование не помешает. Могу сказать, что канистерапией занимаются в основном люди бескорыстные и заинтересованные, поэтому каких-то волкодавов, к счастью, к нам они не тащат. Первоначально человек, желающий стать волонтером, приходит к нам со своей собакой, и мы отправляем его к кинологу. Он определяет, не агрессивна ли собака, хорошо ли она работает с хозяином. Если все хорошо, их отправляют на тестирование, если есть огрехи – назначается обучение. На тестировании мы должны убедиться, что нет агрессии к людям, что будущий терапевт хорошо контактирует с хозяином. Если испытание проходит хорошо, собака получает сертификат и может работать у нас.
– Как проходят занятия с детьми, какая роль отведена собаке?
– Если рассматривать страну в целом, методики у всех разные, и, я считаю, это правильно: это не та область, где нужна единая методическая база. Мы, например, свою методику несколько раз меняли. Петербургская «школа» канистерапии считает, что собака должна быть «снарядом» – все время находиться подле хозяина, выполнять команды. Я считаю, это серьезное ограничение – лучше уж тогда завести для этих целей пушистого робота. А вот в Москве считают, что нужно использовать спонтанность собак, которую им дала природа. Иногда они могут сделать что-то дурацкое, но оно дает результат! Программа наших занятий зависит от того, каких целей мы ходим добиться: кому-то нужно наладить речь, эмоции, кому-то – научиться ходить или хотя бы поднимать головку. Перечень ролей, которые может играть собака, необъятный: она может быть сказочным персонажем, представлять собой какую-то эмоцию или даже выступать в роли угрожающего объекта, который когда-то напугал ребенка. Так, у нас был мальчик, которого напугал крик мужчины, и ребенок по нашей просьбе выбрал собаку, которая ассоциировалась с этим мужчиной. Снарядами, конечно, собаки тоже могут быть: через них можно перешагивать, с ними можно бегать наперегонки, играть в боулинг – огромное количество всевозможных спортивных упражнений. А интеллектуальных – еще больше. И самое главное, на собаке можно лежать – для детей это такой большой бонус, такое счастье, особенно для детей с ДЦП.
– Расскажите о самых запомнившихся результатах.
– К примеру, мальчик Никита: ему 15, у него ДЦП, он ходит, только опираясь на маму и палочку. Наши инструкторы определили, что у него есть возможность ходить самостоятельно. С мальчиком занимались, его мышцы были к этому готовы, но этого отрыва все не происходило. Тогда наши психологи стали работать с его страхами. Выяснилось, что у него был не просто страх падения, а в принципе повышенная тревожность. Мы с ним работали в нашем зоопарке, с собаками. Создали среду, в которой постоянно что-то происходит: кто-то бегает, кто-то кого-то роняет, могут и тебя уронить. И Никита научился с этим справляться. Раньше, когда он слышал какой-то звук, он не смотрел в его сторону, зажимался. А сейчас анализирует, что происходит. И потихоньку начинает ходить без палочки. Еще один интересный случай: пятилетняя девочка была с мамой в отпуске в другом городе, и на большой площади она потерялась на пять минут. Ей было так страшно, что она абсолютно замкнулась, перестала называть кому-то свое имя, контактировать со взрослыми. Когда она стала работать с собаками, им она свое имя называла. Дома играла только в канистерапию. И для нее этот страх снялся, а собаки стали ее вечными друзьями.
– А со взрослыми вы пока не работаете?
– Запрос большой, но на это пока не хватает времени и сил. Порой даже здоровые взрослые хотели бы благодаря нам общаться с собаками – своих у них нет, но это общение им нужно. Наши специалисты хотели бы работать с людьми после инсульта. Зачастую у них снижена мотивация что-то делать, и собаки могли бы быть полезны. Даже ходьба: одно дело – с палочкой, и другое – с собакой, эмоционально это гораздо интересней. Вообще наша мечта – большой реабилитационный центр, где мы могли бы работать с собаками, оборудованием. Мы к этой мечте потихоньку идем.
– И напоследок – небольшой философский вопрос. Как считаете, есть ли у собак душа?
– В детстве я общалась с верующим, и он мне сказал, что собаки в рай не попадают, потому что у них нет души. А я с детства люблю животных и ужасно расстроилась: как это – рай без собак? Я размышляла так: в домашних животных мы постоянно что-то вкладываем, и, наверное, через нас они развиваются, приближаются к Богу. Я старалась чаще общаться с питомцами, гладить их, потому что, как мне казалось, так у него появляется душа. В детстве я почему-то была уверена, что дарю ему душу. Потом я выросла и увидела, какими разными бывают люди, и порой некоторые животные гораздо лучше нас… Я решила, что животные – это та проверка, по которой можно понять, есть ли у человека душа или нет. Они позволяют нам проявлять наши лучшие и худшие качества. Такой вот индикатор.
Юлия Ожерельева
