Активист омского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры рассказывает, насколько печально обстоят дела с  домами, представляющими ценность, и как неравнодушные омичи пытаются изменить ситуацию.

– Давно этот дом стоит брошенным?

– После Хлебникова там вплоть до развала СССР была коммунальная квартира. Потом ее расселили, и в доме были мастерские художников. А затем постройку продали «Мостовику». Фактически, к зданию потеряли интерес более десяти лет назад. О том, кто сегодня является собственником, точной информации нет – по некоторым данным, дом был продан. Мы хотим подать запрос в минкульт от ВООПИК, чтобы выяснить, кто все-таки собственник.

– Кто сообщил вам про мародеров и, как по-вашему, что этим людям было нужно?

– Нам позвонил наш активист, который живет неподалеку. Сказал, что несколько мужчин выносят оттуда доски. Сам он не стал вмешиваться, это человек пожилой – сообщил нам. Когда мы приехали, уже никого не было, дверь была открыта. Что они там делали, точно не скажешь. Скорее всего, это были охотники за дровами или пиломатериалами. В частном секторе, к примеру, бывает, что брошенные дома соседи мигом разбирают на дрова либо на материал для стройки. Хочется верить, что мародеры, которые проникли в дом Хлебникова, хотя бы используют эти доски для строительства... А чего-то ценного, что можно было бы продать или взять себе для коллекции, там уже давно не осталось.  

– Получается, забраться в дом легко?

– Окон там, по сути, нет – проемы заколочены фанерными листами. Дверь легко взломать. Мы ее заколотили, но человек с руками и инструментами сможет открыть ее за 10-15 минут. К тому же, отсутствует участок крыши. При желании можно подставить лестницу...  

– Как думаете, бомжи там тоже бывают?

– Не думаю, что им там было бы очень комфортно: коммуникаций нет, крыша, опять же, отсутствует. Хотя в благодарность за работы в рамках «Том Сойер Фест» администрация выделила нам в пользование дом на Декабристов, 48. Там любили бывать бомжи, мы их уже несколько раз оттуда выгоняли. Так что, возможно, они уже обратили свой взор на дом Хлебникова, который находится неподалеку.

– Вы ходили в полицию, чтобы заявить о вторжении. Что вам сказали: будут искать мародеров?

– Отец подал заявление, ему дали талон о том, что оно принято. Однако, как мы поняли, вряд ли кого-то будут ловить специально. Возможно, лишний раз патруль проедет мимо. Но нам тоже посоветовали со своей стороны бороться с мародерами. Сказали, мы можем их самостоятельно поймать и в полицию привести.

– Для некоторых дом Хлебникова и другие подобные ему – словно бельмо на глазу. Что бы вы сказали тем, кто высказывается за уничтожение памятников?

– Действительно, я слышал точку зрения о том, что дом выглядит, мягко говоря, невыигрышно на фоне стоящих поблизости относительно новых зданий и портит вид улицы. Но ведь дом не виноват, что его довели до такого состояния. На фасаде есть уникальный декор, само здание представляет ценность – не зря его назвали памятником. И если сейчас за него взяться, можно его восстановить с минимальными потерями.  

– А сколько всего в Омске таких домов, которые нуждаются во внимании?

– Почти два десятка расселенных памятников, которые пустуют. А в целом таких домов в десятки раз больше. Ценность этих домов не только в красивой резьбе или событиях, которые там происходили. Дело в ценности исторической среды. Мой отец, Игорь Леонидович Коновалов, говорит, что уважение к памятнику – это когда его не перестраивают, не переносят, когда он остается в своей исторической среде. Отказавшись от этой среды, мы теряем определенный пласт прошлого, культурный, социальный. Это может негативно сказаться на обществе.

– Можете как-то проиллюстрировать свою мысль?

– К примеру, на фасадах некоторых зданий, признанных памятниками, есть элементы декора, технология изготовления которых не то что утеряна – она не практикуется. И если уничтожать памятники, такие элементы можно будет наблюдать только на фотографиях, вживую на них уже не посмотришь. Это уже иное, более низкое качество исторического и другого знания. Многие говорят, мол, в Омске скучно, надо уезжать. Но даже такие, казалось бы, небольшие детали, как резьба на фасаде зданий, собираются по крупицам, возникает история города. Все это побуждает если не гордиться, то хотя бы просто знать, что это долгая, интересная история, которая к чему-то привела. И мы можем провести параллели с настоящим, осознать, как все происходило, сделать выводы.

– Что вы делаете со своей стороны для защиты ценных объектов? 

– Делаем, что можем, как общественная организация и своеобразные отряды «культурно-гражданской самообороны». Мы в прямом смысле заколачиваем какие-то ветхие сооружения, которые облюбовали некие «лица». Находим активистов, которые приглядывают за объектами, рядом с которыми живут. Рассылаем письма в определенные инстанции. В прошлом году Омск присоединился к фестивалю восстановления исторической среды «Том Сойер Фест», мы с волонтерами проводили работы, отремонтировали фасады доходного дома начала XX века (ул. Булатова, 69) на средства благотворителей и горожан. Дом преобразился в лучшую сторону. 

– Что со своей стороны могут сделать омичи, желающие приложить руку к вашему доброму и важному делу?

– Можно будет прийти волонтером на «Том Сойер Фест» в этом году. Особо заинтересованные могут вступить в ВООПИК.  Можно стать кем-то вроде куратора для исторического здания, расположенного на каком-то из ваших стандартных ежедневных маршрутов. Если у вас на глазах мародер пытается проникнуть в брошенный дом, нужно сообщить нам – мы постараемся заколотить его, закрыв доступ непрошенным гостям. Если есть смелость и тому способствует ситуация – можно и вмешаться, попросить человека уйти, пригрозить вызовом полиции, или действительно вызвать стражей порядка.

Юлия Ожерельева