Объявившая голодовку депутат Горсовета посетовала, что коллеги ее не поняли. И прокомментировала свой протест.
– Елена Ивановна, ваше решение объявить голодовку омичи восприняли неоднозначно. Критики, например, утверждают, что в таком случае стоило бы оспаривать решение суда законными методами – а не работать «на публику».
– Всё очень просто: меня лишили такой возможности. Суд, который принял решение открыть судебные разбирательства, проходил ещё весной – и узнала я о них только в августе, после того, как сняли деньги с карты мужа. Тогда, когда все сроки на обжалование были пропущены. Ни до, ни во время судебного разбирательства я не была уведомлена должным образом. Это легко проверить, ознакомившись с материалами дела. И тем не менее я пытаюсь оспорить это по линии отмены заочного решения, однако уже две инстанции мне отказали в восстановлении срока на обжалование. Сейчас подала апелляционную жалобу, так же с восстановлением срока обжалования. Если её одобрят – обязательно будет апелляция, которую я сама очень жду, чтобы вынести на публику все нарушения.
– Можно подробнее? Всё-таки публика знает в основном о «долге за коммуналку в 160 тысяч».
– Причина голодовки – не только в моей ситуации. Ещё до того избиратели регулярно жаловались мне на судебных приставов. Служба часто нарушает закон, ведёт настоящий террор в отношении необеспеченных слоёв населения. Снимают с карточки всю зарплату без остатка, забирают последнее, врываются в квартиры, взыскивают с пенсий 50%, и оставляют менее прожиточного минимума, обрекая людей на нищету. Часто это бывает для людей неожиданностью, ведь суды рассматривают дела о взысканиях заочно. И, конечно, полностью удовлетворяют требования ресурсоснабжающих организаций, управляющих компаний. А отсудить что-либо у приставов очень сложно, особенно – если вы обычный пенсионер без юридического образования. Даже после явной своей ошибки они возвращают деньги неохотно. Если вы посмотрите список из четырёх требований, за которые я объявила голодовку – то увидите, что там нет пунктов, относящихся ко мне лично и к моей ситуации, всё про изменение сложившейся ситуации, от которой страдают многие омичи.
– Но всё-таки сумма долга в 160 тысяч поражает. Как так вышло?
– Я считаю, что произошедшее – попытка пиара со стороны коммунальных организаций и службы судебных приставов: смотрите, мол, мы кого хочешь достанем, даже депутата. В то время как на самом деле ситуация сложнее: например, 40 тысяч рублей в исках – это банальная арифметическая ошибка! Истец просто запутался, когда делил один долг на три, чтобы потом можно было содрать больше денег с дохода. А суд не проверял. Ведь по одному исполнительному производству можно забирать максимум 20 процентов зарплаты, а по трём – уже 50. Ещё один аспект – у многих в домах установлены счётчики тепла, но тепловая компания в с говоре с управляющей компанией (или же с ТСЖ) сообщает, что он якобы сломался, и насчитала по нормативу. Конечно, ведь так выгоднее всем, но не гражданам.
– Как вообще возникла ситуация с этим долгом?
– Квартира, в которой живёт моя семья – муниципальная. Её выдали нам в 1988 взамен дома, который власти снесли ради каких-то своих нужд. Однако в 2005-м, после принятия Жилищного кодекса, договор соцнайма – основной документ, который владелец квартиры (муниципалитет) должен заключать с квартиросъёмщиком – мэрия с нами не заключила. Оно и понятно: они были заняты внедрением управляющих компаний. Ведь для того, чтобы заключить договор соц.найма, собственник должен привести дом в надлежащее состояние, то есть провести капитальный ремонт. Да, дом не старый, 1988 года – но по нормативам «капиталка» предусмотрена после 25 лет эксплуатации. Так что время пришло. Мэрия не хочет тратиться, потому и затягивает этот процесс. И эта проблема так или иначе затрагивает многих омичей: в муниципальных квартирах живёт, если не ошибаюсь, 12 процентов горожан. Ещё один аспект – без договора я не могу обратится даже в суд на коммунальные службы, поставщиков электричества и тепла – потому что формально я никто. Но ситуация моментально меняется, когда речь заходит о взыскании с меня денег.
– Как к вашей инициативе отнеслись семья, коллеги по партии?
– В семье было полное понимание, решение о голодовке принимали сообща. Коллеги... не поняли. Решили, что я пытаюсь заработать известность, прикрыться своим депутатским статусом... Хотя на самом деле «прикрываться статусом» – это по-тихому пойти в ТГК-11, показать депутатские корочки и предложить какое-нибудь выгодное соглашение. Это, конечно, очень обидно.
