Это интервью подготовлено редакцией БК55 задолго до ареста депутата областного Заксобрания. Оно не было обнародовано, так как планировалось задать еще некоторые дополнительные вопросы. Не успели... Публикуем его сейчас – в «первозданном» виде.
Парламентарий, председатель совета директоров ХК «Акция» и владелец торговой марки «Лужайкино», судя по цифрам в декларации о доходах (245,9 млн рублей и 13 видов недвижимости в России, Турции и Германии), стал самым богатым депутатом в регионе. В интервью «БК» он рассказал, почему при этом берет кредиты, чуть ли не на всем экономит и не считает себя олигархом.
– Сергей Петрович, вы уже не первый год возглавляете рейтинг омских парламентариев по богатству. Вас в этой связи даже олигархом называют. Какие чувства испытываете по этому поводу?
– Скорее, неловкость... Тут, наверное, сказывается мое социалистическое воспитание в СССР, где было не принято выпячивать информацию о достатке. Это с одной стороны. Ну, а с другой – смотря что понимать под словом «богатство». Если подходить формально, то в нашем случае речь идет о доходе, в том числе от предпринимательства. ИП Калинин – это фактически юридическое лицо, на которое и приходится 98% моего дохода. А вот расход (так устроена система) не показывается. И возникает иллюзия «несметных богатств»: ого, это сколько же можно на эти сотни миллионов автомобилей накупить или в ресторанах проесть? Но при этом мало кто задумывается, что часть средств из дохода в 245,9 млн рублей тратится на элементарное функционирование бизнеса, а другая – на его развитие. И бывает так, что тех денег, которые идут на развитие, всегда мало: приходится брать кредиты, а значит и платить проценты. При этом, конечно, тут спору нет, что-то остается и на личное потребление. Но это не те суммы, о которых пишут СМИ. Богатство, вложенное в производство, оно как бы есть, но в то же время его как будто и нет...
– Значит вы не считаете себя олигархом?
– Мне не нравится это слово. В моем понимании это человек с имеющимся уже состоянием и неработающий. А если человек сам зарабатывает, правильно называть его предпринимателем. Ну или по-западному, бизнесменом.
– Вряд ли тут с вами можно согласиться, Сергей Петрович. Олигархами в России все-таки считают тех, кто, либо находясь во власти, либо используя свою особую близость к власти, получил несущие «золотые яйца» заводы, фабрики и пароходы, построенные народом, это очень важный момент, в том самом СССР, где вы получили свое соцвоспитание. Об олигархах говорят еще так: они «оседлали» доходы государства, что и привело к страшной диспропорции: нищая страна при одном-двух процентах жирующих богатеев. Вот скажите, какое отношение к крупнейшему в Европе омскому НПЗ имеет тот же Березовский или Абрамович? Я это к тому говорю, что холдинговая компания «Акция», председателем совета директоров которой вы являетесь, не просто так в свое время получила самые «жирные» куски собственности омского муниципалитета. Речь идет об «Омскгоргазе», заводе трубной изоляции и т.д., и т.п.
– Здесь должен был быть дополнительный ответ Калинина, но он сейчас в СИЗО...
– Сергей Петрович, кого же, на ваш взгляд, все-таки можно называть просто богатым?
– По Эйнштейну, как тут его не вспомнить, все в этом мире относительно. Раньше, во времена СССР, богатыми считались те, у кого есть «Жигули», квартира, дача. Человек за чертой бедности – трактуется однозначно. А все остальные что – богатые? Наверное, неправильно. Тогда кто? Имеющие миллиардные состояния? А миллионные, что – нет?
Пусть каждый для себя решает, кого он считает богатым. Моя дочка, например, сказала: а вот эти люди очень богаты, у них семеро детей! И я с ней согласен.
– По толстовской притче самым счастливым человеком оказался тот, у кого даже рубахи не было. Однако вернемся в мир материальных благ. Скажите, зачем вам, далеко не бедному омичу с пятью детьми, бункер в Германии, о котором вы заявили в декларации?
– Для опилок... В офисе «Акции» – деревянные окна. Они изготовлены в Германии. Может, слышали, жил такой Артем Тарасов, он – первый легальный советский миллионер. В мае 1987 года вступил в силу закон «Об индивидуальной трудовой деятельности», а еще через год – «Закон о кооперации в СССР», тогда-то Тарасов создал кооператив, десятый из уже зарегистрированных во всем Советском Союзе, потом задекларировал миллион долларов и заплатил в партийную кассу четыре процента. Артем начинал со службы знакомств, а потом заработал состояние на перепродаже компьютеров. Я хорошо помню его совет российским предпринимателям: берете кредит, покупаете валюту, а через год, в условиях огромной инфляции, продаете ее (валюту) и покупаете какой-то бизнес за рубежом, где инфляции нет. Гениально! Мы тогда прислушались к совету Артема Тарасова: купили мебельную фабрику в Германии. Продукция, деревянные окна и двери, в основном там же и реализовывалась. Позже мы привезли подобное оборудование и в Омск. Ну а в Германии у нас теперь огромный бункер для опилок – мы их там перерабатываем, получая горячую воду и тепло. В перспективе есть идея наладить производство пеллет – такой вид биотоплива, представляющий собой спрессованные гранулы из торфа или продуктов деревообработки, некондиционной древесины, соломы. Используются они и печах, и в котельных. Кстати, в Германии на нашем производстве один мастер выполняет работу за нескольких: он же директор, он же бухгалтер и на станке успевает работать.
– А какие еще плюсы или минусы своего дела там, по сравнению с Россией, Омском, есть?
– Ну, например, тебе там положено иметь подключение к электричеству – все делается очень быстро и недорого. Налогообложение понятное и нет чрезмерной бюрократии. Плюс система гарантий для потребителей. Это когда у того же производителя окон пять процентов от каждого заказа замораживалось на счетах банка на срок от трех до пяти лет. Так у них защищают права потребителя, у которого могут возникнуть претензии к качеству продукции. У нас это качество было нормальным. Мы забрали свои зарезервированные пять процентов в доход предприятия. Кстати, на эти деньги мы открыли еще и мебельную фабрику в Омске. Все это плюсы. Ну а минус – в Германии настолько высока конкуренция, что работать приходится с минимальной рентабельностью.
– Сергей Петрович, можете поподробнее рассказать о вашей недвижимости в трех странах. В России, в Омске, у вас жилой домом площадью 778 «квадратов», в Германии – нежилая недвижимость, на территории фабрики, а, например, в Турции? Дача на Средиземноморском побережье, не угадала?
– Да, это что-то типа дачи недалеко от Кемера, ребятишкам там нравится. Причем в Турции ее можно купить не дороже, чем в России. Я, в основном, летом туда выбираюсь, когда чартерные рейсы летают. Мне удается каждый месяц недели по две там побыть с детьми.
– А зачем вам три автомобиля? Toyota Land Cruiser 200, Opel Antara и BMW X6. Вы их меняете под настроение или... под цвет галстука?
– Opel Antara – в Турции. BMW X6 – для семьи, а Toyota Land Cruiser – для работы. Вообще, я человек-предприятие. У меня может быть и сто машин, но это не означает, что все они, во-первых, с неба свалились, во-вторых, используются в личных целях. Одно время мы занимались транспортно-экспедиционным бизнесом, были сотни машин. Потом торговали машинами – тоже десятки через нас проходили.
– Какой процент в ваших доходах составляет прибыль от «Горгаза»?
– Я не получаю от него прибыль, хотя и являюсь миноритарным акционером.
– Кстати, про детей... В некоторых странах сейчас не принято оставлять им наследство. Мол, пусть пробиваются сами. Вы каких принципов придерживаетесь?
– У нас нет капиталов каких-то, переходящих из поколения в поколение. И я также считаю, что дети должны зарабатывать сами, но родители обязаны обеспечить их минимальными средствами для стартапа. Причем, у всех разный подход. Кто-то инвестирует в хорошее образование. Кто-то дает начальный капитал для раскрутки бизнеса. Мы любим своих детей, но не хотим их баловать, если создадим какие-то искусственные условия, тяжело им потом будет. Я сам вышел из семьи, достаток которой был ниже среднего. Мы не голодали, но жили скромно. Апельсины были только на Новый год, на море – раз в 10 лет. Но это был стимул, чтоб достичь чего-то. В детстве я мечтал зарабатывать, но в душе был некий диссонанс: все же мы росли в советское время, и такое желание считалось неприличным. Да и возможности для предпринимательства были очень ограничены. Было ощущение, что я в каком-то тупике, из которого не вижу выхода.
– Помните, как заработали первые деньги?
– Будучи семилетними, мы ходили и сдавали бутылки из-под молока. А когда нам было по 13 лет, на овощной базе ящики сколачивали, арбузы разгружали, с этого возраста не случалось дня, чтобы у меня в кошельке не было денег, заработанных собственным трудом. На производстве потрудиться успел, на железной дороге и вагоны разгружал. Еще с отцом собирали грибы, ягоды, клюкву мешками привозили. Продавать мне было неловко, он сбывал и со мной делился доходом.
– А если бы в сегодняшнем Омске сохранилась социалистическая действительность? Если бы СССР не распался... Кем бы вы были? О чем ностальгируете, чего вам из того времени не хватает?
– Наверное, руководителем предприятия. Или работал бы в прокуратуре, я там практику проходил. Чего не хватает... Было замечательное время, когда ездили в стройотряды. Походы устраивали, маевки, капустники. Этого не хватает. Простого общения, когда в гости ходили часто друг к другу.
– Хобби, требующее больших финансовых вливаний, у вас есть?
– Если можно назвать спорт, то я построил теннисный центр. Сам занимаюсь, дети занимаются, любые омичи, кому это интересно.
– На что вам не жалко потратить большую сумму? Что для вас это в финансовом выражении? Занимаетесь благотворительностью?
– На новый бизнес, строительство завода. Здесь с деньгами легко расстаюсь. 10% от дохода, который идет на мое личное потребление, трачу на благотворительность.
– Какой совет дадите человеку, который регулярно жалуется, что ему мало денег?
– Меньше жаловаться, больше работать. Еще момент: когда мы пользуемся электронными средствами информации – не замечаем, как нам что-то навязывается. Часто люди переоценивают свои возможности. Отсюда видим сложности с микрокредитованием, с дольщиками. Нужно сопоставлять свои доходы с расходами. Меня родители и жизнь научили, что всегда должен быть запас прочности.
– Как вы относитесь к фразе о том, что за деньги можно купить все, особенно сегодня?
– Кто так думает, тех жизнь наказывает. Но можно много – материальных ценностей.
– Кстати, как раз год назад в ХК «Акция» и «Омскгоргазе» прошли обыски,
было заведено уголовное дело, у следователей возникли вопросы по аренде газопроводов и тарифам. Есть какая-то новая информация?
– Год назад я отвечал, что считаю их политически инициированными, за этим стоят конкретные люди, называть не буду имена, это чревато. Политический момент никуда не исчез. Прежде всего он касается моего партнера по «Акции» – Андрея Ивановича Голушко. Поэтому пока это все продолжается и мешает работать, приносит вред как компании, так и региону, который потерял сотни миллионов налогов и инвестиций. Я бы мог сделать большее, если б не помогали в кавычках.
– Сергей Петрович, случались ли у вас бездумные траты?
– За мной такое не водится.
– На чем-то вы экономите? Или, может, раньше приходилось?
– Стараюсь экономить на всем. И на производстве, и дома. И детей к этому приучаю. Теперь и шестилетний Петр знает, что нужно везде выключать свет, когда уходишь. Тем самым экономим электроэнергию и бережем экологию. Наверное, порой надо мной подшучивают, что веду себя как скряга. Но с родными, друзьями, стараюсь быть щедрым.
– Есть у вас дорогая сердцу вещица, с которой ни за какие деньги не расстались бы?
– Это какие-то памятные вещи, оставшиеся от родителей, – мамина иконка, папин крестик, их юбилейная медаль «50 лет совместной жизни».
– У вас имеется еще и молочное производство, продукция известна под брендом «Лужайкино»... Супруга молочные ванны не принимает, как Клеопатра?
– Екатерина помогает мне с этим бизнесом, маркетингом профессионально занимается. Результат ее труда – у нас получилась успешная марка. Дома у нас наша молочная продукция всегда в достатке. Но а ванну мы предпочитаем принимать как все нормальные люди – с водой (смеется).
